Но Асю это мало волновало. Она и раньше-то с дамами на работе не много общалась, а теперь ей и вовсе было не до того. Отдельный кабинет был просто спасением – в новом режиме работы с мыслеобразом Таковецкого надо было контактировать постоянно – и обстановка политическая слишком часто менялась, и свои мысли то и дело ценные возникали… Курилкой раз в день тут точно было бы не обойтись…

Результат, надо заметить, стоил всех интриг. Уже через две недели не только редакционные дамы, но даже и конкурирующие издания отметили, что стиль политобозревателя весьма заметно изменился к лучшему. Статьи его стали не то, чтобы резче – этого добиться было бы трудно – но как-то глубже. Расследования проводились тщательнее, а прогнозы сбывались с большей точностью. В общем, из-под шкуры активной газетной моськи все больше проглядывали черты реального политического слона.

Успех надо было развивать, и Ася взяла себе за практику не только «прочищать сережины мозги», как она это теперь называла, непосредствено перед выходом «на дело», но и самой ходить вместе с ним. Или вместо него, или не ходить, а ездить – она давно перестала мучиться с определениями своих действий. Важно было, чтобы в решающий момент она находилась там, где надо – и с готовыми мыслями. Слегка раздражало одно – что с собой в мыслеобраз нельзя захватить подключенный к интернету лэптоп. Иногда это было бы настолько кстати, особенно когда по ходу дела требовалась какая-нибудь статистика, но дареному коню в зубы не смотрят – и Ася заучивала наизусть те статистические данные, которые, по ее мнению, могли пригодиться в текущем интервью.

Тогда же она сделала еще одно открытие. Оказалось, что уже будучи там, внутри, в сережиной голове, она с легкостью могла переместиться в мыслеобраз его собеседника. Причем для этого даже не требовалось уединения – переход из одних мыслей в другие происходил совершенно незаметно для посторонних глаз. Впервые она обнаружила этот эффект во время интервью с министром… В общем, с очень важным министром, силовым министром – не надо излишних подробностей. Как всегда, сережины вопросы были блестящи и остры, и картина формировалась абсолютно однозначная, но министр по причине, так скажем, невысокой культуры языка блеял было нечто невнятное и портил впечатление от собеседника. Ася слушала, слушала, давя изо всех сил в себе раздражение, потом вдруг не выдержала, резко дернулась – и вдруг вместо уже привычного шара сережиных мыслей обнаружила вокруг себя плавающие незнакомые обрывки. И только автоматически собирая их в аккуратный клубок осознала, чьи именно это мысли это были.

Это интервью получилось совершенно блестящим. О нем долго говорилось и в публике, и в кулуарах, а Таковецкого пригласили выступить в прямом эфире одной политической передачи. Он выступил с присущим блеском – и получил предложение попробовать себя в качестве ведущего…

Подумав, он ответил согласием, хотя Асе было тяжеловато разговаривать сразу за нескольких человек, да еще перед камерой. Хотя на что не пойдешь ради чувства…

С чувствами тоже все было очень хорошо. Постоянная совместная работа, она, знаете, как-то настолько сближает… Тут вам и родство душ, и общность мышления… В общем, когда Таковецкий под Новый год предложил Асе переехать жить к нему, она согласилась, не раздумывая. Да и что тут было раздумывать – это предложение абсолютно совпадало с ее собственными соображениями на этот счет. Она даже отца с мачехой предупредила заранее, что скоро, мол, съедет. Так что когда это наконец состоялось, те не удивлялись и уж конечно не возражали.