– И никаких следов модернизации?

– Ну… – Он почесал в затылке. – Латали кое-что из подручных средств. Брали что подешевле. Почему мы и стенкам-то этим значения не придали. Видно было, что они поставлены позднее, но в этом доме за столько лет бог знает сколько всего наворотили.

– Так. Тут спальни. – Ева вышла в большое открытое помещение и внимательно его рассмотрела. Представила себе ряды узких коек, дешевые шкафчики размером с ящик или комоды для пожитков.

Она испытала это на себе – жизнь в казенном общежитии, приюте для обездоленных, неблагополучных, трудных ребят. Сама она подходила под все три определения. И не забыла того унижения и неприкаянности, какими был наполнен для нее каждый день и каждая ночь в том приюте.

– Сюда можно напихать человек двадцать, двадцать пять, а с двухъярусными койками – вдвое больше.

– Сурово, – прокомментировал Пит.

– А с детьми в таких заведениях всегда сурово обходятся. И чем дешевле их содержание, тем лучше.

Она вышла, оставив Девинтер продолжать осмотр, и оглядела пространство, открывавшееся за узким коридором.

– Может, еще одна спальня? – предположил Пит.

Нет, подумалось ей, скорее «групповая» – комната, куда надо было являться для занятий в группах «разговорной коррекции», выслушивания нотаций и получения заданий и нагрузок. Очередное унижение.

Она вошла в бывший общественный санузел – один на этаж.

И мгновенно в памяти возник тот, из ее прошлого.

Помещение на шесть кабинок, от силы семь, прикинула она. Одна ванная – считавшаяся роскошью. Душевые без дверок, штуки три, с убогими душами, из которых в лучшем случае дождешься жалкой струйки, не более того. Три раковины.

Накатившие воспоминания прервал голос прораба.

– Старые медные трубы увезли, но это и понятно. Пластиковые тоже частично забрали. А чтобы до них добраться, пробили стены. Унитазы, ванну тоже вывезли. Вот здесь должна была стоять ванна – судя по подводке. На четвертом этаже практически то же самое.

– Скорее всего, на одном этаже жили девочки, на другом – мальчики. Особенно если это были подростки. – По крайней мере, в ее случае это было именно так.

– Лейтенант! – К Еве подошел Доусон. На нем не было лица. – Еще нашли.

Итак, их насчиталось двенадцать. Все – завернутые в пленку, сложенные штабелем и замурованные за перегородками. Среди костей попадались мелкие побрякушки, по которым можно было частично представить жизнь их обладателей.

Сделав все, что было возможно на данном этапе расследования, она вышла и встала на тротуаре рядом с Рорком. Обдавший ее холод, шум, суета жизни отчасти развеяли пелену, строительную пыль и смерть, которые, казалось, облепили все ее лицо и сознание.

– Мы сейчас едем в Управление. Любые сведения, какие удастся добыть об этом здании: даты собственники, как использовалось, – все пересылай мне, любую мелочь. Мы будем от них отталкиваться и копать дальше.

– Все, что у меня есть на данный момент, я уже перегнал твоим. В том числе данные о продавце. – Он заметил, что Ева с сомнением поглядывает на здание. – Не хочешь доверять их Девинтер, свои трупы, да?

– Она эксперт – ей и карты в руки. Но ты прав, – признала Ева, – не хочу. Однако оттого, что я буду дольше смотреть на кости, я все равно не сумею вычислить, что с ними произошло. А она сумеет. Точнее сказать, я на это надеюсь.

– Она классный специалист. Вдвоем с Моррисом будут работать?

Ева подумала о главном судмедэксперте, тоже асе в своем деле, которому она всецело доверяла.

– Да, с ним. Я распоряжусь. Двенадцать… – задумалась она. – За четырьмя перегородками на трех этажах. Кто их так разложил? Вот вопрос. Все примерно одного типа, но разной расовой принадлежности. Однако по росту и возрасту очень близки. И возможно, по телосложению. Кстати, он был довольно небрежен. Или просто не счел нужным снять с тел все украшения.