– О’кей. А вам не приходилось видеть там или, может, замечать среди сотрудников кого-то, кто вызывал бы у вас нехорошее чувство?

– Да нет вроде… Ничего такого не припоминаю. Я в то время хватался за всякую работу, пытался закрепиться в бизнесе, так что я там не каждый день бывал. Иногда работал у них по нескольку дней кряду, но чаще это были отдельные небольшие заказы. Они меня звали что-то подправить, когда самим было не под силу. Или, бывало, сами возьмутся, да только напортят еще больше, вот тогда и зовут. А у меня благодаря этому появлялись новые заказы – то кто-то из персонала к себе вызовет, то Нэш с Филли кому-то порекомендуют.

– Какие у вас впечатления о ком бы то ни было из сотрудников, включая Нэша и Филли?

– Они хорошее дело делали, да и сейчас делают, а это, насколько я могу судить, требует немалых усилий. Причем денно и нощно.

– Еще одно. – Ева вызвала на экран изображение Линь. – Не узнаете ее?

– Ого, какая красивая девочка! Нет, ее не знаю. – Броди повернулся к жене, та тоже покачала головой. – А она что, одна из…

– Да.

– Боже! – Он потер ладонями лицо, наклонил голову, снова вгляделся. – Никаких ассоциаций. Не знаю, сумел бы я вспомнить после стольких лет, но лицо у нее запоминающееся, понимаете? Из нее выросла бы настоящая красавица.

– Что ж, спасибо, что уделили время. – Ева поднялась. – Если что-нибудь вспомните, свяжитесь со мной.

– Свяжусь. То есть… свяжемся, – пообещал Броди. – Двенадцать девочек! Даже думать не хочется…

Ева рассудила, что ей-то как раз в основном думать и предстоит, тем более что, когда они выходили из здания, пришла вторая реконструкция.

– Еще одно лицо.

Рорк глянул на экран, вгляделся в худое личико с грустными глазами.

– Хочешь, я запущу поиск по базе?

– Пибоди уже этим занимается. У нас был предварительный вариант, а теперь она прогонит итоговый. А ты постой-ка. Я на минутку, мигом вернусь.

Она кинулась назад в дом, оставив его на тротуаре. Чтобы убить время, Рорк достал собственный планшет и кое-что пробил.

Она отсутствовала пять минут.

– Эту он узнал. Уверенно. Даже добавил пирсинг в бровь, которого на картинке не было. И сказал, что она волосы чудно́ красила – в фиолетовый, розовый, зеленый. Носила татуировки – все руки были расписаны, а лет ей, на его взгляд, было не больше двенадцати-тринадцати. Он все так отчетливо помнит, потому что случайно стал свидетелем драки, которую она затеяла с другой девчонкой. Причину он не запомнил, сказал только, что разнимать их пришлось нескольким сотрудникам.

– И это свидетельствует о том, что она была в том здании, жила в нем, имела по меньшей мере один конфликт с рукоприкладством и, как он описывает, была отнюдь не тихоней и умела за себя постоять.

– В таком возрасте татушку не сделаешь без письменного разрешения опекуна, без предъявления удостоверения личности и без сопровождения взрослого. Судя по ее останкам, ее часто били, поэтому если у нее и был опекун, то вряд ли он возился бы с такой ерундой, как татушки. Что говорит о том, что она скорее всего какое-то время бродяжничала и вращалась в кругу таких же беспризорников. Может, несколько раз даже в полицию попадала. Мы установим ее личность.

– Пока Пибоди ищет, может, поедем потолкуем с этим пьянчугой?

– Не сейчас. До него очередь дойдет, но я убеждена, что тот, кто это сделал, не был пьян. Может, и пьяницей даже не был, потому что для пьянчуг более характерно распускать язык и совершать всякие глупости типа приставания к жене босса.

– Бывают такие жены боссов, – ответил Рорк, постукивая кончиком пальца по ямочке на ее подбородке, – которые вполне в состоянии за себя постоять.