У него расширились глаза:

– И?

Я пожала плечами:

– Я дико волновалась и заикалась, а он вел себя так дружелюбно, что я просто растаяла.

У Скотта был такой вид, будто он тоже сейчас растает.

– А чуть позже я услышала, как он в коридоре обсуждал меня со своими друзьями. Говорил, что сыт по горло знакомствами со всякими недоактерами, которые в любом случае просто гоняются за деньгами и влиянием. А еще, что все равно не отказался бы подцепить меня, чтобы выяснить, насколько далеко я готова зайти.

Улыбка у Скотта на губах застыла.

– Что-что?

– Это не последний раз, когда я сталкивалась с такими вещами.

На моем счету имелось несколько подобных встреч. Когда я была новичком в Лос-Анджелесе, все постоянно твердили мне, что связи не менее важны, чем получение заметных ролей. Я пыталась следовать этому совету, однако быстро поняла, что большинство людей готовы подарить тебе толику своего драгоценного времени, лишь если чувствовали в этом личную выгоду. После закрытия «Дикой розы» на таких приемах со мной почти никто не желал общаться.

– Сочувствую, – сказал Скотт, и в этот момент в зал зашла инструктор по йоге. Она опустилась на розовый коврик впереди и поставила перед собой две маленькие металлические чаши, прежде чем снова сесть прямо и широко улыбнуться всем нам.

– Не важно, – ответила я, хотя в груди пульсировала тупая боль. – Теперь я здесь.

– Верно. И одно из первых твоих действий – разрушить мои голливудские фантазии. – По подрагивающим уголкам рта я сообразила, что он просто пошутил.

– Извини.

Инструктор поздоровалась с нами и попросила встать.

– Да ладно, – подчеркнуто добродушно отозвался Скотт.

Мы выпрямились для упражнения «Приветствие солнцу» и прогнулись вперед.

Краем глаза я увидела, что Скотт повернулся ко мне.

– Можешь загладить свою вину, – предложил он.

– И как же?

– При возможности расскажи мне больше.

Я не чувствовала особого желания сообщать еще больше о времени, проведенном в Лос-Анджелесе, но с другой стороны, это все-таки лучше, чем альтернатива: так я по крайней мере не буду думать о Блейке и о том, что он всей душой меня ненавидит.

– Конечно, – сказала я.

Несмотря на то что я пыталась оправдать это решение, у меня ничего не выходило. Я старалась дышать в едином ритме с группой. Вдох и выдох, снова и снова. За каждым вздохом следовало новое движение, от чего некоторое время спустя я вспотела, а пульс участился. Я изо всех сил фокусировалась на преподавательнице, которая говорила нам расслабиться.

На мгновение я закрыла глаза. И хотя я дышала глубоко и размеренно; хотя рядом сидел приятный парень, который хорошо ко мне отнесся и с которым мы хорошо поболтали; хотя йога шла на пользу моему организму, ничто из этого не помогало. Мысли продолжали вращаться вокруг Блейка и нашего общего прошлого. Мысленно я оставалась в Лос-Анджелесе, где терпела одно поражение за другим. А моя душа была все такой же беспокойной и разбитой, какой была уже на протяжении нескольких месяцев. И к моему сожалению, ни одно дыхательное упражнение в мире не способно это изменить.

С перекинутой через плечо спортивной сумкой я стояла перед домом, который казался мне невероятно чужим и заставлял чувствовать себя преступницей, ворвавшейся в чье-то жилище. Снег перед небольшими деревянными воротами к тому моменту так притоптался, что стал зеркально-гладким, и мне пришлось внимательно следить за тем, чтобы не поскользнуться, проходя там. Я аккуратно дошла до веранды и свернула в сторону двери, которая вела прямиком в мою комнату.

После йоги у меня даже ненадолго возникла мысль снять номер в отеле… однако в текущем финансовом положении это вообще не вариант. А я не хотела сразу спускать на ветер деньги, вырученные благодаря продажам на