Маше летом уже исполнилось одиннадцать, Арине в конце сентября — три, а Артёму в августе годик. Я обожаю этих ребят. И Алису. Невероятно рада за отца.

— Алекс, — вспомнив о детях, решила вновь поднять эту тему, — мы не предохранялись ночью.

Романов даже не обернулся. Он зашёл в гардеробную, покопошился в вешалках, и вышел, застёгивая пуговицы на тёмно-серой рубашке.

— Что тебя смущает, Маша?

Я задумалась. Меня многое смущает. Смущает, что мы это не обсуждали, смущает то, что я не уверена, сумею ли стать хорошей матерью. Смущают мысли о том, что моя жизнь кардинально изменится, перевернувшись с ног на голову, и я не уверена, что готова к этому. И ещё меня смущает, что Алекс всё решил за меня, продемонстрировав мне это своим вчерашним поступком.

Раньше я принимала таблетки, но потом мой организм дал мне понять, что этот вариант для меня не подходит, и врач запретил. Мы вернулись к презервативам, а вчера Алекс впервые за годы наших отношений не воспользовался ими. Почему он не обсудил это со мной?

— Я думал, ты хочешь детей. Ты получила премию, не стала продлевать контракт с агентством по совету своего хвалёного редактора, взялась за новый серьёзный роман, работать над которым можно из дома. По-моему, сейчас самое время…

Алекс присел на кровать и положил ладонь на мою лодыжку, спрятанную под одеялом. В его взгляде появились искры, и муж спросил:

— Или ты передумала? Ты больше не хочешь детей от меня? — Романов наигранно нахмурился. — А может, тебя пугает незащищённый секс не из-за вероятности забеременеть? Тебя пугают заболевания? Я уже шесть лет трахаю только тебя. Или это мне стоит бояться, и я зря не принимаю всерьёз твоего Ларса?

Меня словно под дых ударили. Конечно, я поняла, что он шутит, но от этого больно не меньше.

Слегка отстранившись, прошептала:

— Не говори так больше, Алекс. Никогда.

Романов нахмурился.

— Ты права, прости. Просто у меня отличное настроение. Сегодня, наконец, я найму себе помощника и смогу больше времени уделять тебе. И нашим детям…

Алекс заглянул в мои глаза, а мне оставалось лишь надеяться, что он не увидит в них панического страха и разочарования.

— Ты будешь прекрасной мамой, Маша. Даже не сомневайся в этом.

Романов поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

А я рухнула на подушки и закрыла глаза.

Почему Алекс так пошутил? Неужели, он всё же сомневается во мне? Этого не может быть.

Однако, раньше между нами никогда не было секретов, не считая того самого, который привёл к полугодовалому расставанию. Но после этого мы всегда были откровенны друг с другом. А я подвела Алекса.

Действительно ли он простил и понял? Пришли бы в голову мужу подобные шутки, если бы это было так…

И почему он принял решение за меня? Конечно, Романов знает, что я всегда на его стороне. Не спорю с ним и подчиняюсь. Но это лишь потому, что муж действительно никогда не ошибается.

Но вопрос о детях мы должны были обсудить. Разве нет?

Конечно, Алекс как всегда прав. Сейчас самый подходящий момент. У меня освободилась уйма времени, я добилась огромных успехов на литературном поприще и могу писать роман, воспитывая детей. Но мы должны были это обсудить…

Я должна с кем-то поговорить о случившемся.

Встала с кровати и прошла в ванную комнату. Приняв душ, надела тёплый спортивный костюм, потому что безумно устала от каблуков, которые неизменно носила в течение последнего года, схватила рюкзак, обулась и вышла из дома.

Я полюбила Стокгольм. Его атмосфера вдохновила меня на написание рассказов, которые изменили мою жизнь, его природа восхищает своей красотой,  его архитектура поражает воображение. И этот город подарил мне Алекса.