- Сейчас быстренько, и поедем, - шепчу я, вколачиваясь. Два коротких удара, один глубокий. Ольга обвивает руками мою шею и чувственно стонет в ухо.

- Я не могу, Вадим. Больше не могу…

- Я тоже не могу, малыш, - тяну я, прижимая Ольгу к себе. – Хочу безумно, чтоб мне подохнуть.

- Не надо, - хрипло шепчет она и в порыве чувств прикусывает шею. – Живи долго, Вадечка. Мне без тебя не жить.

- Вот и не живи без меня, - огрызаюсь я, сосредотачиваясь на надвигающейся кульминации. И могу поклясться, ни с одной другой женщиной мне не сносило башню наотмашь. А тут… Ничего не могу с собой поделать. Чувствую, как в голове под тяжелый рок какая-то неведомая сила запускает красочные фейерверки.

Наваливаюсь на Ольгу, не выпуская ее из своих рук. И, прижавшись к ней всем телом, прислоняюсь лбом к холодному кафелю.

«Твою мать, - силюсь не застонать я. – Что же ты творишь со мной, Олюшка!»

Мы приезжаем к Ольгиной матери, опоздав всего лишь на полчаса.

- Я уже измучилась, - говорит она, встречая нас. – Что-то с собакой вашей произошло, Оля. Бегал-бегал песик и упал навзничь. Уж как Робочка его ни шевелил, никаких признаков жизни. Сидит теперь на полу и плачет, - всплеснув руками, причитает она.

«Помер Бимка, что ли?» – ужасаюсь я, устремляясь в комнату к ребенку. Роберт сидит на ковре рядом с тщедушным тельцем и негромко всхлипывает, устав плакать.

- Дедушка, ты же врач, - снова плачет взахлеб. – Сделай что-нибудь…

Я сажусь на колени рядом с внуком, беру в руки его пса и прислушиваюсь к дыханию. И даже без профессиональных манипуляций слышу мерное сопенье щенка. Ощущаю, как вздымаются ребрышки на вдохе и опускаются при выдохе.

Роберт во все глаза смотрит на меня, а в дверях застыли Ольга и Катерина.

- Ну что? – распахнув глазищи, полные слез, спрашивает меня внук. – Он умер, да?

- Он спит, - говорю серьезно, стараясь не расхохотаться.

- Спит? – слышится хор удивленных голосов.

- Как спит? – изумленно таращится на меня Роберт. – Я его трусил-трусил.

- Это очень маленькая собачка, - улыбаюсь я. – Силенок у твоего Бимки мало. Вот он набегался и уснул крепко-крепко.

- Правда, дедушка?! – голосит малыш, подпрыгивая. – Как же я рад, что Бимка не умер…

- Из-за этого Бимки мы на улицу не пошли, - вздыхает от двери Катерина. – Света звонила, просила спуститься. А тут Роберт оплакивать псину начал…

- Света? – удивленно спрашивает Ольга, а я настороженно гляжу на ее мать. Нужно было сразу забрать ребенка и его бабку к себе, а не нестись как на пожар в койку. Немного укротить основной инстинкт и подумать головой. Но, видимо, у меня теперь всем заправляет Одноглазый Джо, коли я пренебрег элементарной безопасностью.

- Да, - отмахивается Катерина. – Она хотела о чем-то поговорить. И мы с Робочкой уже собрались выйти, как собака ваша притворилась дохлой.

- Бимка не притворяется! – кричит Роберт. Я обнимаю ребенка и прижимаю к груди собаку.

- Спасибо, Бимка, - шепчу еле слышно. – Благодарю, Господи, что управил!

- Зачем ты с ней общаешься, мама? – возмущенно интересуется Ольга. – У нас все беды от этой Светки. И муж у нее уголовник. Он меня чуть не похитил из хосписа.

- Ну, что за чушь, Оля! – гневно восклицает Катерина. И я вижу, как у нее по шее и декольте от возмущения ползут красные пятна. – Кому ты нужна и зачем? Меньше фильмов надо смотреть. А Лева со Светой поддерживали нас в трудные времена.

- Деньги тебе под проценты занимали! – выкрикивает Ольга. – Сначала нас отца лишили, а потом наживались.

- Света сказала, что ты к ней очень неуважительно отнеслась, - гнет свою линию Катерина и, поджав губы, смотрит на дочку неодобрительно.