– Мама, завтрак стынет, а мистер Телфорд, вероятно, страшно голоден; он выехал из Лондона в четыре часа утра.

– Боже мой, так не годится, – поспешно сказал Карстейрс. – Рюмочку коньяку, Телфорд? Не хотите? Да садитесь же… Как, Дора, снова ветчина и яйца? Неужели у тебя не нашлось рыбы?

Когда завтрак окончился, супруги обменялись взглядами и встали из-за стола.

– Ну, – сказал Карстейрс, – пойдемте в библиотеку и поговорим. Нет, Элси, к тебе это не относится. Беги-ка ты к мисс Смизерс. И Беатриса нам тоже не нужна. Идемте, дорогой Телфорд.

В библиотеке Генри отразил все настойчивые попытки выведать у него подробности о его денежных делах. Когда на него нажимали слишком сильно, он упрямо выпячивал нижнюю губу. О брачном контракте говорить пока еще рано, сказал он. Им незачем беспокоиться о Беатрисе: у него неплохое состояние и он может и готов прилично обеспечить жену и детей, но прежде чем решать частности, ему нужно съездить в Уорикшир и посоветоваться со своим банкиром и поверенным.

Нижняя губа опять сказала «стоп», и Карстейрс, отказавшись от своего намерения вырвать у Генри какое-нибудь обещание, предпочел вместо этого попросить у него взаймы. Ему еще не прислали деньги, какая-то необъяснимая задержка; он вернет оба долга сразу. К счастью, в карманах Генри почти ничего не оказалось, но он выложил в качестве выкупа еще две гинеи и ушел из библиотеки. Затем будущая теща увлекла его «поговорить по душам» в нелепый хаос недоделок, который она называла итальянским садом. Она хотела обсудить приготовления к свадьбе, и выполнение хотя бы половины ее планов означало закладную на Бартон. Он долго не мог от нее избавиться. Затем в него вцепилась Элси. Он должен пойти с ней на задний двор и объяснить, как вылечить щенка, который сопит. Казалось, все искали его общества – все, кроме Беатрисы, которая совсем не показывалась.

Рассказав, что делать со щенком, он посоветовал Элси вернуться к мисс Смизерс и заняться уроками. Она сделала гримаску, а потом, услышав голос вернувшегося Трига, помчалась еще раз сообщать великую новость. Наконец-то Генри освободился и мог отправиться на поиски неуловимой Беатрисы. Так и не найдя ее, он уныло вернулся на задний двор и решил заглянуть в конюшню, чтобы проверить, задан ли овес его коню. В подобном доме ни на кого нельзя положиться.

В конюшне было темно. Когда он открыл дверь, впустив туда поток солнечных лучей, кто-то звонко хлопнул его по плечу.

– Ну, милый мой Джако, фокус все-таки удался. А я уж подумал, что он от тебя улизнул. Помни, первый заем – в мою пользу. Ведь это я надоумил тебя пригласить… О, черт!

Когда Генри, подняв кулак, одним рывком повернулся к нему, Триг выдавил:

– Извините… ошибся… – и исчез.

Генри глядел ему вслед с угрюмой улыбкой – этот мерзавец догадался, что надо бежать, пока у него цела челюсть. Но почему он принял его за Карстейрса? Они же совсем не похожи. Оба высокого роста, но…

Ах да! У Карстейрса тоже есть модная синяя куртка для верховой езды. Яркий свет, вероятно, ослепил Трига. Что ж, теперь он по крайней мере предупрежден.

За весь этот несчастный день ему так и не удалось поговорить с Беатрисой наедине. Он был совершенно уверен, что она сознательно избегает его. Даже мерку для обручального кольца он снимал под аккомпанемент назойливых замечаний и советов всей семьи. Он спросил ее, какой камень она предпочитает. Она сказала, что равнодушна к драгоценностям, пусть он выберет, что хочет. Но Элси была не так сдержанна.

– Купи бриллиант, Генри.

– По-моему, самый романтичный камень – сапфир, – сказала ее мать. – Когда я обручилась с моим первым мужем, он выбрал сапфир. Он сказал, что сапфиры похожи на мои глаза.