– Понимаю, ты не в восторге, но бабушка уже старенькая, ее нужно навестить, и, как бы это не звучало, может, твой развод и к лучшему. Потом, когда Ванечка подрастет, я устрою его в садик, выйду на работу…

– Нет мам, я взрослая. Я справлюсь. К тому же заявление о разделе имущества уже в суде, мне только нужно будет приехать на заседание через месяц.

– Хорошо, милая. Как скажешь, я в тебя верю. В крайнем случае поживешь пока у бабушки Веданы. А Олег, вот увидишь, еще будет локти кусать! Никогда он мне не нравился!

– Ага, – рассеянно отозвалась, поглядывая на корзинку. Боль в сердце за последние два месяца так никуда и не делась. Никогда не думала, что предательство – это настолько мучительно.

Моя мама – невысокая блондинка с нежным взглядом. И даже в декрете она выглядела потрясающе. Я же эффектной внешностью не отличалась, косметику откровенно недолюбливала, волосами и цветом глаз пошла в отца, только рост достался от мамы. Олег часто говорил, что его очаровали мои волосы.

Папенька выглядел как ирландский горец: рыжий, с яркими голубыми глазами и развитой мускулатурой. Он, как и положено любому городскому двухметровому великану, покорял вершины. Только не горные, а бизнеса. Родители приобрели квартиру в мегаполисе, но цены здесь не позволили купить ничего крупнее однушки. В общем, еще много вершин ожидали его.

– Ладно, давай сюда свои гостинцы, больше мне все равно некуда идти. Только четко опиши точный маршрут и где пересаживаться, – попросила тут же просиявшую маменьку.

Та ловко выудила из кармана халата записку.

– Вот, на бумаге записала маршрут, осторожнее там, милая, интернет и связь особо не ловят, жителей мало. Как приедешь, обязательно позвони. Но не переживай, я там выросла, и как видишь, со мной все отлично, – закончила она свою речь на позитивной ноте.

– Не волнуйся мам, я уже не маленькая, двадцать один год вот-вот стукнет, – схватила бумажку, вчиталась в маршрут.

Две пересадки с одной электрички на другую. Если верить написанному, то ехать около восьми часов, по четыре часа на каждой. Не так уж и плохо, по крайней мере точно могло быть и хуже. К вечеру я буду на месте.

– Бабушка тебя ждет, я ей позвонила на деревенский телефон. Он у них там один на всю деревеньку.

Мама поцеловала меня в щеку и упорхнула на любимую работу, оставив меня стоять в прихожей с корзинкой в руках. Немного подумав, я решила собрать рюкзак и для себя. Фонарик, пауэрбанк, наушники и портативная колонка, влажные салфетки, смена белья и легкий перекус. Не точить же бабушкин пирог?

Через полчаса я уже ехала на вокзал, а спустя сорок минут вовсю тряслась в пригородной электричке. За толстым стеклом мелькали сосенки, припорошенные снегом, вставшие льдом пруды и речки, высокие, со снежными шапками, сухие борщевики, захватившие себе территорию вдоль железной дороги, изредка попадались и спящие в снегу березки. И чем дальше мы удалялись от большого города, тем гуще становился хвойный лес, тем реже в нем виднелись просветы.

Почему-то глядя на это буйство зимы, мое сердце тихонечко сжималось, то ли от тревожности, вызванной внезапной поездкой, то ли от предчувствия перемен в жизни. Так задумалась, что едва не пропустила станцию, на которой нужно выходить.

На худенькой скромной платформе почти никого не было, лишь пожилой мужчина сидел на лавочке, с задумчивым видом подпирая подбородок тростью.

– Простите, скоро электричка до Перепутино, не знаете? – сверилась с бумагой, которую дала мама, но решила на всякий случай уточнить у местного жителя.