Перец замолчал.

– Да погоди ты, успокойся. Они просто в силу не вошли, маленькие еще ведь. У них ни крылья не выросли, ни плевать на хорошее расстояние они пока не могут. Все образуется…

– Я ошибся в главном. – Перец стянул перчатки и явил на свет разбитые костяшки. – Думал, что это будет супероружие, но они не супероружие, а… пряничные дракончики.

– Ты не прав, – возразил я. – Сегодня утром они меня чуть не пришибли.

– Это все игры, – возразил на мое возражение Перец. – А Ван Холл не намерен играть.

– Ну да, он не играет. Человек, которому завязывает шнурки английский пэр, не шутит.

– Чего?

– У него потомственный пэр шнурки завязывает. А горыны у нас нормальные. Просто щенки еще, дисциплины не хватает. Но надо работать, я могу продолжить тренировки…

Перец несогласно помотал головой. Сидел, ворошил кочергой угли. Послушный Яша стоял рядом, даже тени и то умудрялся не отбрасывать.

– Знаешь, а я, между прочим, дворянин, – с какой-то непонятной грустью сообщил вдруг Перец.

Ну вот, приехали. Зря я вспомнил лордов. Теперь он будет ныть про то, что находится в изгнании.

– Да, да, дворянин, – подтвердил Перец. – Мой дед служил в Кремлевском полку, что приравнивается к службе в кавалергардском полку Его Императорского Величества. И что в свою очередь означает: я – потомственный дворянин. Столбовой, так сказать. Могу иметь двести душ мужиков, не считая баб и девок. И деревеньку. Я бы был хорошим барином. Завел бы хор, свору борзых… И ты, кстати, тоже. Ты, значит, тоже аристократ. Хотя…

Он ухмыльнулся с сомнением. Взял бокал, подышал на указательный палец, приложил к хрусталю. На гладкой голубоватой поверхности нарисовались тонкие концентрические линии. Перец улыбнулся.

Намек прозрачнейший. Кристальнейший. Это он правильно. Отпечатков у меня нет. Ни отпечатков, ни впадин, ни линий. Ничего.

А у него есть.

– Вопросы первородства, – промурлыкал Перец, – сложные вопросы…

Опять он меня провоцирует. Он частенько так делает. То ли нравится просто ему, то ли цели какие преследует, не пойму. Любит намекнуть, вот как сейчас с отпечатками, что он первый. Что он главнее. Что он лучше.

Пусть. Меня трудно вывести из себя.

– Как трогательно, – сказал я. – Только тебе представление надо послать.

– Куда?

– Князю Владимиру Кирилловичу. Он у нас царский дом теперь возглавляет, в дворяне только с его разрешения записывают.

– Откуда ты знаешь? – спросил Перец.

– Передачу видел по телику. Так что готовь документы. Справки, анкеты…

– Какие справки?

– Ну как какие? Надо для начала поехать в Швейцарию, в лаборатории «G. Genom» сдать анализы…

– Какие еще анализы? – Перец посмотрел на разбитые костяшки.

– Какие, какие… Простые. Соскоб со внутренней части щеки, кровь, слюну. Там определят.

– Что?

Я усмехнулся.

– Как это что? Что ты действительно восходишь к Рюриковичам. Ну или, на худой конец, к Романовым. Тогда тебе выдадут справку – и можешь заводить деревеньку. Но вообще, мне кажется, ты как-то изменяешь идеалам.

– В смысле?

– Ты же вроде рыцарь был, – напомнил я. – То есть западнической ориентации. Персиваль Безжалостный в алмазных подвесках – это как-то по-нормандски. В нашей традиции больше эй ты гой еси добры-молодцы в почете. Иван-дурак там…

– Каждый русский дворянин – рыцарь, – ответствовал Перец.

Но уже грустно, без энтузиазма.

– Ну, сам смотри…

Я подумал, что нечего мне больше тут делать. Слушать байки про белую кость и голубую кровь совсем не хочется. Пойти домой решил я, давно там не был. Правда, погребу к себе в квартиру… Я как раз недавно нашел на одном складе банку отличного швейцарского шоколада, можно сварить вечером. Или, вернее, утром. Пусть тут сами разбираются, мое дело, в конце концов, сторона. И я направился к выходу.