За окнами начало светлеть. И только в этот момент сон начал медленно опускаться мне на плечи. Чтобы не уснуть прямо на кухне, я поднялась из-за стола и собиралась вернуться в спальню, как взгляд уловил что-то странное за окном.

Я подошла ближе и не поверила своим глазам. Быстрым шагом направилась в прихожую и дернула на себя входную дверь. Джеспар сказал, что я не смогу выйти за пределы поместья, но дверь дома была не заперта.

Я застыла на пороге, глядя перед собой. Ноги что-то коснулось, и я опустила взгляд. Кексик!

Кот боком прижался ко мне, обнимая хвостом мои ноги. Поднял голову, коротко мяукнул и тоже стал смотреть во двор. Туда, где на подъездную каменную дорожку и темную землю вокруг опускались крупные, тяжелые белые хлопья.

В месте, где зимы просто не бывает, шел снег.

Джеспар Мортон трясся в экипаже по дороге в Родрин. Смотрел в окно, но ничего не видел. Перед глазами стояло лицо Эвелин. Его супруги. Его истинной. С выражением такого отчаяния, что сердце Джеспара покрывалось коркой льда. Болезненно, холодно.

Он до последнего надеялся, что ошибся. Понимал, что обманывает сам себя, но продолжал надеяться. Эвелин была другой. Он видел в ней то, чего не было в той рыжеволосой девушке, которую он впервые встретил, которую привезли в его дом перед свадьбой. Уверенность, сила, вызов во взгляде. Нет, эта девушка была другой, но он не понимал, в чем дело. Не был до конца уверен в своих подозрениях.

Она сумела справиться с разрухой в доме и стойко перенести те дни, что была в доме одна. В то время, когда Джеспар был уверен, что в поместье все под присмотром Амалии. Эвелин за ничтожно короткий срок организовала небольшой, но доходный бизнес. Она не боялась смотреть ему в глаза и отчаянно отстаивать чужих детей, которых приютила.

Она знала какие-то вещи, которые не могла знать Эвелин. Взять тот же кофе. Ну с чего бы жительнице далекого, глухого Вестфилда использовать в качестве напитка то, что все жители Аэстерры применяли исключительно для того, чтобы травить вредителей?

По закону Джеспар Мортон был обязан сообщить о том, кто занял чужое тело. Но Джеспар продолжал надеяться. Пока в день конца года Эвелин не применила запретную магию огня. Он лишь чудом успел погасить пламя, чья разрушительность была сравнима с пламенем дракона. Лишь чудом Логан с Лили не пострадали. Но даже после этого Джеспар цеплялся за ниточку надежды.

Ниточка оборвалась, когда Эвелин в состоянии беспамятства не начала бредить. Первыми ее словами, которые он с трудом разобрал, пока нес ее наверх, была просьба не говорить никому, кто она. Он не знал, к кому она обращается. Но потом Эвелин добавила: “Джеспар не должен об этом узнать”.

Когда болезненный обморок сменился обычным сном, она уже не размыкала губ. Лишь тихо посапывала. Но Мортон уже накинул на нее блокираторы магии. Потому что Эвелин была опасна. Как для других, так и для себя самой. И долг Владыки Предела требовал немедленно отправить ее в столицу и заключить под стражу.

Вот только сердце Джеспара пересилило. Он просто не смог вызвать стражу. Но обезопасить остальных он был обязан. Поэтому пришлось сообщить детям, что они вместе отправляются в Родрин, чтобы найти учителя, а заодно купить все необходимое для учебы.

Софи и Грэйс пришлось отослать под предлогом того, что в Родрине они задержатся надолго. И служанки уехали еще до того, как Эвелин очнулась.

– Дядя Джеспар, а когда Эви к нам приедет? – Грустно спросила Лили, отрываясь от своего окна.

Джеспар нашел в себе силы беззаботно улыбнуться, хоть имя его истинной больно царапнуло по застывшему сердцу. Он был уверен, что Эвелин испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. Но она лишь притворялась. Скрывала свою суть от него, лгала все это время. Не доверяла ему, или, что еще хуже, планировала втереться в доверие, чтобы… Что? Что она хотела сделать?