- А с проклятием-то что?- напомнила я Камилле тему разговора.

- А, ну да. После смерти короля Георга, а дожил он до глубокой старости, на трон взошёл его старший сын Гастон. Ох, каков красавец был! Я с молодости слабость к блондинам питаю, а Гастон уж такой привлекательный мужчина был! Даром, что король. Женился он на Данелии. И жить бы им долго да счастливо, но тут-то проклятие себя и показало. Уж не знаю, что не понравилось Старой королеве, но только через свои зеркала сгубила она обоих!

- Как сгубила?- я испуганно покосилась на одно из зеркал и снова уставилась на Камиллу.

- А так. Сначала Гастон с лестницы упал и шею себе свернул. А Данелия в ту пору под сердцем дитя носила. Уж как она убивалась по мужу, бедняжка! А через два месяца и сама в родах умерла. Вот так вот.

- И причем тут проклятие? Трагедия, конечно, но как с ней связаны зеркала?

- А так и связаны, что и подле лестницы, и в комнате, в которой рожала Данелия, зеркала эти висели. Вот через них Старая королева и дотянулась до Гастона и Данелии.

Я с сомнением покачала головой. Одного факта, что поблизости висели зеркала, недостаточно, чтобы обвинять их в гибели людей.

- Ну а дальше, что было?

- А что дальше? Бедняжку Данелию похоронили. А Жанэзия, которая после смерти Данелии королевой стала, потребовала снять все зеркала. Очень она боялась повторить судьбу Данелии. Только король Тюадор, супруг Жанэзии, побоялся гнева Старой королевы. Зеркала снял, но разбить их, как требовала Жанэзия, не посмел. В эту комнату и повелел снести всё, что к тому времени уцелело. А сами господа срочно покинули дворец, перебрались в Ливейн. А мы с мужем тут остались, куковать. Так-то оно тут неплохо. Когда тепло. А вот в холода тяжко. Мы уж с супругом люди немолодые, мало ли, какая надобность случится. А до ближайшего селения еще добраться надо. А теперь вот и порталы нам закрыли, и молодого господина на погибель сюда сослали, - тут Камилла громко всхлипнула и приложила фартук к глазам.

Мне очень хотелось задать Камилле еще несколько вопросов, которые вертелись на языке. Вся эта история выглядела притянутой за уши. То ли Камилла не всё мне рассказала, а поведала «укороченную версию», то ли люди увидели то, чего не было и поверили. Но поделиться своими сомнениями насчет правдивости истории о проклятии я не успела. В зеркальную комнату вошёл Итан. Он оглядел и засуетившуюся Камиллу, и прикусившую язык меня с таким видом, будто застукал парочку отъявленных заговорщиц. Супруга привратника, подхватив пустой поднос, попятилась ко второй двери:

- Я сейчас приготовлю вам комнату, госпожа. Какую желаете?

Я растерянно заморгала, и хотела было уже ответить, что мне всё равно, но вовремя спохватилась:

- Мне бы поближе к апартаментам господина, - я кивнула в сторону Итана и поспешила объяснить, заметив удивленно приподнятую бровь блондина:

- Мне будет не так страшно, если поблизости будет хоть одна живая душа.

Камилла, пятясь, выскользнула из зеркальной комнаты, и мы остались вдвоём с Итаном. Я с преувеличенным энтузиазмом уселась за стол, демонстрируя сильнейшее желание заняться завтраком. Итан подозрительно посматривал на меня:

- Вы в хорошем настроении, Альбертина? Смею надеяться, что больше слёз и криков не будет?

Вот мог бы и не напоминать.

- Итан, вы же не будете отрицать, что к моим слезам и крикам именно вы и приложили руку?

Итан невозмутимо парировал:

- Я вас и пальцем не тронул.

- Не притворяйтесь, что не поняли о чём я. Иногда словом можно ранить гораздо больнее.

- Я уже говорил, что не собирался вас запугивать. Просто предупредил.