Видела я тот пыточный инструмент в бельевом. В отличие от нормальных, привычных мне конструкций, утягивающих талию, этот утягивал всё, создавая плоский, однообразный силуэт, что при наличии попы и груди превратит меня в бочонок. Красоты в такой фигуре мало, как я считаю, но местным это казалось писком моды. Ничего, мир и не такие извращения видал.

— Не переживайте, матушка, не придётся, — кротко отозвалась я, не собираясь развивать тему.

Зачем тратить нервы и силы перед дорогой, доказывая что-то человеку, который явно для себя всё решил? Она считает, что её дочь не слишком красива и не соответствует неким стандартам, а значит, её нужно переделать. Я же собираюсь переделывать сами стандарты.

Мефру Тиннер глянула на меня с нескрываемым сомнением, но тоже замолчала. Ей не верилось, что доченька так быстро сдалась. Похоже, начинает осознавать изменения в характере кровиночки, только масштабов ещё не представляет.

В чемодан мой, к счастью, никто не полез. Несмотря на мои вчерашние и утренние лёгкие демарши, Элис всё ещё считали недалёкой дурочкой и не заподозрили подвоха. Скудный багаж лакей закинул на крышу авто, поскольку багажника инженерная мысль не предусматривала. Зато она предусмотрела крепления и ремни, удерживающие поклажу. Непривычно и не слишком эстетично, на мой взгляд, но какая мне, собственно, разница? Главное, чтобы не потеряли по дороге.

С неба падал мелкий снежок, оседавший мукой на пушистой шубке, под ногами похрустывала ледяная корочка, мне было тепло и уютно — вязаное бельё творило чудеса. Матушка кривилась, глядя на мои лодыжки — наверное, настоящей женщине положено и в мороз щеголять голыми ногами — но сомнения свои не озвучивала, ибо отец семейства успел в прихожей похвалить моё благоразумие и предусмотрительность.

— Даже удивительно, насколько ты стала рассудительной, Элис! — восхитился он. — Раньше ты отчего-то совершенно не думала о собственном здоровье и одевалась излишне легко. А теперь вижу, тебя можно отпускать одну со спокойным сердцем. Не простудишься у тётушки, не замёрзнешь.

Я с трудом сдержалась, чтобы не показать мефру Тиннер язык. Это было бы уж совсем по-детски, но так приятно!

Но по-детски.

А потому лучше не надо. Пора начинать создавать имидж серьёзной, умной барышни.

Так что я лишь сдержанно улыбнулась и поблагодарила папеньку за высокую оценку моих интеллектуальных способностей.

Мешок поверх подштанников и впрямь смотрелся странновато, но я планировала сразу же, как окажусь в каюте, переодеться в брюки и скрыть тем самым ухищрения по утеплению.

Посадочная площадка для дирижаблей располагалась за городом. Больше всего она напомнила мне гигантский пирс с расположенными в шахматном порядке квадратными выступами-ячейками разных размеров. Часть пустовала, позволяя рассмотреть в срезе технические помещения, трубы для дозаправки и прочие детали. Подойти поближе мешало заграждение, рассчитанное на таких вот любопытных. Один неосторожный шаг — и лететь вниз этажа три, не меньше. Сооружение было воистину грандиозным и сложным, по мне так куда замысловатее аэропорта.

Воздушное судно, готовое отвезти меня в далёкую долину Фрайенбах, уже открыло погрузочные люки, принимая первых пассажиров. Пропускали внутрь только по билетам, но мефру Тиннер оказалась упёртой и добилась-таки, чтобы родителям разрешили проводить малышку, то есть меня, до самой каюты. Проводник смерил меня сочувствующим взглядом и не стал упираться, строго напомнив, что до окончания посадки осталось всего полчаса.