Первый день прошел бездарно. Первые два часа они потеряли на выяснение, что лепить. Потом еще два – как лепить. Бродили по площадке и подглядывали, как делают другие. Старались тереться рядом со взрослыми, ведь у большинства из них уже был опыт работы со снегом. Задавали вопросы, если что-то было непонятно.

А потом выяснилось, что по рисункам Света и Андрей не понимали, что конкретно нужно делать, где наращивать, где выбирать снег и что отпиливать. Аля металась между ними, пытаясь объяснить. Да и сама работа была непривычной. Еще бы! Одно дело слепить снеговика во дворе, другое – из снежного куба вырезать скульптуру. Замерзнув и устав, разошлись по домам. Аля пообещала сделать новый эскиз.

Это оказалось не так-то просто. Выяснилось, что дома не хватает пластилина – пришлось судорожно вспоминать, где в городе можно его купить после восьми вечера, когда все книжные, где торгуют канцелярскими товарами и в том числе пластилином, закрыты. Мама подсказала съездить в крупный супермаркет и зайти в отдел товаров для детей. К счастью Али, пластилин там нашелся.

Потом она долго мучилась, лепила и переделывала эскиз всю ночь, и только под утро, уже совсем обессиленная, заснула, решив, что лучшее – враг хорошего. А в десять утра они втроем уже были в мэрии на утреннем чаепитии.

– Принесла?! – накинулись на нее Света с Андреем.

– Вот, – и Аля показала свое творение.

Сердце замерло в груди: а вдруг им не понравится?

Но, когда Андрей первый высказался: «О, круто, теперь понятно – что лепим!» – у нее от души отлегло.

Взялись за работу.

Время до обеда пролетело незаметно. Они наращивали, копали, пилили, выбирали снег всеми своими инструментами. (Как ни странно, одним из самых удобных оказался совочек Светкиного брата Сашеньки, к которому они все трое дружно сразу воспылали самой неземной любовью и благодарностью.)

Аля руководила:

– Вот здесь, здесь ее платье, здесь надо пошире оставить, а тут – пространство между ними, здесь не стесняйтесь, убирайте лишнее!

Ее помощники то послушно выполняли ее указания, то начинали спорить.

– Слушай, я, конечно, не скульптор и не художник, но у меня пятерка по черчению была и по геометрии тоже всегда пятерки. Так что у меня все прекрасно с пространственным мышлением. Я отлично воспринимаю объем. И не надо мне доказывать, что здесь я мало убрал! – горячился Андрей. – Если здесь убрать, будет куце. И смотри, ты сама слепила так, что здесь вот так! – он махал руками, пытаясь объяснить, что имеет в виду.

Иногда начинала бунтовать и Света:

– Подруга, ты, конечно, гений, но это – коллективная работа. Я считаю, что платье у нее должно быть пышнее. И вот тут вот оно должно плавно перетекать к его ногам. И вообще, если делать прямые линии, не будет, как это называется… Экспрессии! Я ведь не зря с тобой дружу – нахваталась твоих терминов и тоже уже что-то понимаю в искусстве.

И оба они постоянно корили Алю за командирский тон:

– Слушай, хватит приказывать! Мы – команда, мы – друзья. Мы – не твои рабы! Советуй! Руководи, но мягко. И позволь нам тоже творить. Выслушивай наши идеи. Или ты думаешь, что мы такие тупые, что ничего сами внести от себя не можем? Нет предела совершенству! Три головы лучше одной!

Аля и сама не понимала, откуда вдруг у нее взялся этот ужасный командирский тон. Она никогда и ни с кем так не разговаривала! Она – Весы, она – мягкая и покладистая, а тут… Как бес в нее вселился. Ей почему-то хотелось, чтобы все ее слушались и четко исполняли приказы. Без отсебятины. В какой-то момент, когда Света с Андреем совсем разозлились, Але даже пришлось взять себя в руки и отойти от них, чтобы успокоиться и подумать о том, что с ней происходит.