Парень чудил! Еще с малолетства попадал в поле зрения полиции, но как-то все обходилось. Наверное, благодаря матушкиным стараниями. В нефтяной конторе она дослужилась до главного экономиста, наверняка в своем городке имела и вес, и влияние. А началось все… Волков еще раз пересмотрел дело. А началось все в тринадцать. Был хороший мальчик – мамина радость. Музыкальная школа по классу фортепиано. Секция рукопашного боя. Олимпиады по английскому. Был да весь вышел, покатился по наклонной. Сигареты, алкоголь, травка… А до кучи – два месяца в заведении закрытого типа. Элитном, дорогом, но не суть. Волков еще не решил, что чувствует, листая досье на собственного единокровного брата. В том, что щенок – его брат, сомнений почти не осталось. Да, если заморочиться, можно провести генетическую экспертизу, но Волков заморачиваться не хотел. Он разглядывал несколько давних фотографий и пытался найти хоть какое-нибудь сходство этого… брата с отцом или с собой.

Сходства не было. Пацан оказался похож на свою мать. В досье имелись и ее фотографии тоже. Высокая, черноволосая, сероглазая, высокоскулая – красивая нездешней, северной красотой. Была в ней кровь детей тундры, может, изрядно разбавленная, но все равно ощутимая. В пацане от этой экзотики почти ничего не осталось, разве что волчий какой-то разрез глаз, разве что острые скулы. И красота, та самая – северная и нездешняя. От красоты тоже почти ничего не осталось, но на ранних, еще детских, снимках она была. На детских снимках мальчишка не скалился, а улыбался. А потом ему исполнилось тринадцать, и хороший мальчик, мамина радость, слетел с катушек. Или с катушек он слетел уже в Москве, после смерти матери? Сколько времени прошло? Волков проверил – получалось три месяца. Слететь с катушек можно и за гораздо меньший срок.

Если бы у него имелось время, он бы разобрался со всем неспешно: с чувством, с расстановкой. Как-нибудь постарался бы смириться с неизбежным. Но времени не осталось, потому что поступил еще один заказ, причем от такого человека, отказывать которому Волкову очень не хотелось. С одной стороны – гонорар, которого хватит уже не только на образование Маруси, но и на образование всех их с Ариной будущих детей. А с другой – интерес. Его личный интерес к делу. Дело обещало быть… затейливым. И Хивус, город, в который предстояло отправиться, находился близко от того самого городка, где родился… пацан. Разумеется, близко по северным меркам.

Волков мог бы уехать на задание, а потом вернуться и разобраться, но он не привык оставлять дела нерешенными. Даже такие сложные и неприятные дела. Особенно такие сложные и неприятные. Значит, придется решать. В кратчайшие сроки.

Как он станет решать и разбираться, Волков еще не придумал, положился на интуицию и провидение. Интуиция и провидение подвели. Иногда такое случалось, и на старуху бывает проруха. Он шел по следам пацана, как волк по следам подраненного оленя. Олень петлял, оставлял за собой кровавый след, но от преследования все время каким-то чудом уходил. Волков побывал в «Тоске», где узнал о пацане много интересного и нелицеприятного. А заодно выяснил, что в «Тоске» собирались берсерки. Те самые берсерки, с которыми ему предстояло отправиться на край земли. Они об этом еще не знали, но он знал наверняка.

«Время еще терпит, – сказал заказчик, – я вас дождусь, а вы пока присмотрите за остальными». Остальные – это те самые берсерки, крутые парни, бравые ребята, с которыми можно хоть на край земли. Волков знал это наверняка, потому что навел справки. А еще он знал одного из берсерков. Падение в овраг в славном городке Дымный Лог и последовавшая за ним кома не прошли для Волкова бесследно. Давняя травма спины время от времени давала о себе знать. Арина в делах такого рода была не сильна, Анук тоже. Пришлось искать врача. Хорошего врача. Вот так они и познакомились с Черновым. Познакомились, а потом не то чтобы подружились, но взаимной симпатией и уважением прониклись.