– Тебе он нравится, да?

– Ты по какому вопросу подсел? – резко спросила девушка, не собираясь не перед кем отчитываться. Тем более перед недругом Кощеева.

– Ладно, признаюсь. Но тогда… в ответ… жду честного ответа, – с самым доверчивым лицом прошептал он.

– А ты можешь сказать, что тебе нужно и не трогать меня?! – выдала девушка чуть громче, чем положено. Не успела закончить фразу, и подумать, что переборщила с тоном, как послышался недовольный возглас, похожий на рычание:

– Молодые люди, выйдите туда, где вам будет удобно общаться. Здесь должна быть тишина.

Обычно это первое самое доброе пожелание Веры Петровны, потом она довольно грубо выпроваживала, свято соблюдая тишину в своем святилище. И такое отношение ко всем. Год назад весь институт гудел, когда она сцепилась с молодой преподавательницей, посмевшей разговаривать по телефону. Был скандал, где правой вышла Сринская, и все закончилось нормально, только теперь две женщины не общаются, а остальные остерегаются не соблюдать условия посещения библиотеки.

Собрались нарушители довольно быстро. Вышли из библиотеки и с облегчением выдохнули, считая, что легко отделались. Девушка накинула рюкзак на плечо и пошла, как вдруг ощутила прикосновение к руке. Резко развернувшись, уставилась в темно-карие глаза Морозова, довольного и счастливого, что не описать словами, и отчетливо отчеканила:

– Так, ручонки свои убрал. Все же не нужно забывать, что я воспитывалась в семье братьев.

– Да! Извини, – воскликнул он, улыбаясь как кошак, поднимая руки вверх, вертя кистями. – Хотел рюкзак понести.

Василиса пораженно застыла на одном месте. Посмотрела на парня, считая, что он однозначно нездоров, а потом по сторонам, с подозрением, что их снимают для всенародного прикола, и сухо поинтересовалась:

– Не заболел, случайно? А то можно в медпункт, если Раиса Ивановна еще там. В принципе можно и в нашу больницу…

Парень сконфузился и пошел вперед, бурча себе под нос:

– Странная… совсем непонятная. Надо же, как подфартило…

Девушка последовала за ним в полной уверенности, что у спортсмена нет мозгов, чем объясняются его непонятные порывы и странные фразы. Не нравилось ей, что этот хитрый кошак так по-доброму подкатывает. Насколько знала, с девушками он особенно не церемонится, если те игнорируют его комплименты и ухаживания. А тут как банный лист привязался.

Стоило оказаться на первом этаже, как парень предложил:

– Пойдем в кафе? Там поговорим. Приглашаю. А то я голодный, не передать словами. А у меня сегодня еще тренировка.

Горынова нахмурилась, не желая идти, но ведь Морозов собрался ей в чем-то признаваться и просить о помощи. Как отказать?! Подумала и решила пойти. Если поймет, что парень понапрасну тратит ее время, уйдет.

Стоило оказаться в маленьком уютном кафе, где уже все было украшено по-новогоднему, словно в волшебной сказке, вызывая улыбку любого посетителя, как парень предложил сесть за столик у окна. Василиса кивнула и присела на бежевую зону, перед этим сняв шубу, перекинув ее через спинку. Парень снял свою куртку и, нажав на кнопку вызова официанта, с восхищением отметил:

– Нравится здесь отдыхать. Рекомендую.

– Так что ты хотел? – уточнила Горынова, желая узнать цель его внимания к ней, как вдруг послышалась мелодия ее телефона.

Даже не смотрела, прекрасно зная, что слова из песни Кощея Бессмертного, а именно «…Я злой, я злой, я очень злой. Все трепещите предо мной. Я злой, я злой, я очень злой. Никто не справится со мной…» кричали о том, что это ей названивает Кощеев Олег. Соскучился.