Теперь смущение Светланы было легко объяснить. «Стало быть, девочка выходит замуж за Олега! Молодцы, что скажешь. Главное, когда успели? Ну что ж, по крайней мере, у Олега хороший вкус! – усмехнулась Маша».  Да, пожалуй, именно это она ему и скажет. Прямо сейчас.

− Спасибо, − кивнул Олег. – Рад, что ты одобряешь мой выбор.

− О! Я одобряю твой выбор, еще как! – Маша расхохоталась нервным изломанным смехом. – У моего мужа, прости, бывшего мужа, все должно быть самое лучшее: машины, часы, костюмы, женщина. Пусть уж лучше меня заменит признанная красавица. Кстати, а почему ты сообщил мне об этом именно сейчас? В новогодний вечер? Специально ждал Нового года, чтобы получилось так символично – в Новом году новая жизнь? Неужели в этом тебе твой хороший вкус изменил?

− Да нет, − смутился Олег, − вовсе нет. Просто Свете предложили контракт во Франции на три года, она хотела подписать, я был против, ну и она сказала, что откажется, если я…

− Если ты разведешься со мной и возьмешь ее в законные жены? Правильно? И желательно именно сегодня? Свете хотелось штампа в паспорте, уверенности в стабильном новом счастье, и вашего общего новогоднего праздника? Я права?

Он молчал. Потому что она действительно была права. И она это знала.

А может, Олег и впрямь чувствовал если не вину, то хотя бы неловкость – в самом деле, нельзя же так поступать пусть с разлюбленной, но все же когда-то любимой, близкой женщиной?! Взять и ха! испортить ей настроение в новогодний вечер! Маша вздохнула, − можно было бы, конечно, поиграть у него на нервах, испортить ему и Свете Новый год к чертям собачьим, закатить сцену, но…зачем? Не в ее характере любой сволочизм, а главное, она понимает (не может не понимать!) что развод − лучший для них с Олегом вариант. Сколько раз она сама пыталась решиться на этот шаг, сколько лет! И всякий раз ее что-то останавливало: страх, сомнения, чувство вины, паутина их с Олегом совместного быта, общие знакомые, воспоминания, общие, по сути, успехи и достижения – как будем делить? И все оставалось как есть. На смену одному январю приходил другой, и все шло своим чередом.

Она задумалась и даже утратила связь с реальностью, к которой ее вскоре вернул голос Олега.

− Маруся, я бы хотел попросить тебя не делать из нашего развода информационного повода.

Она ответила ему удивленным взглядом. 

− Я имел в виду прессу, − замялся Олег, − ты же понимаешь… Учитывая мой род деятельности… Тем более, что у меня сейчас предвыборная кампания.

 − Я никогда не делала из своей личной жизни информационный повод. – Маша пожала плечами. – Так что ты можешь быть спокоен за свою кампанию.   

Она не могла удержаться от иронии – в последнее время ей стало казаться, что Олег слишком заигрался в эти политические игры, зачастую ей становилось смешно – неужели он действительно всерьез полагает, что в его руках находятся судьбы мира, или, по крайней мере, этой страны? Судя по его телевизионным интервью (костюм от Бриони, галстук и серьезнейшее выражение лица прилагается), выходило, что Олег действительно верит в свою сверхважную политическую миссию. За последние годы он вообще стал весьма уверенным в себе человеком, настолько, что ей теперь представляется странным, что когда-то она ему помогала: зарабатывала деньги на его избирательную кампанию, была его пресс-секретарем, печатала рекламные листовки, а главное, упорно твердила ему, что у него все получится.

И у него действительно получилось! Олег полностью состоялся в выбранной им системе координат, достиг высокой вершины; бывают, конечно, и выше, но ведь его жизненный путь не закончен, ему только сорок, он, так сказать, пребывает на пике жизненных сил и, несомненно, продолжит восхождение на политический олимп. Продолжит, но уже без нее. При этом она не считает себя вправе предъявлять ему упреки и обвинения. Напротив, она признает, что в сегодняшнем горьком финале их супружеской жизни есть определенная внутренняя логика, потому что отношения, в которых нет любви, обречены на разрыв. И это правильно, дорогая Маша!