Вопрос же, мучивший более прагматичных людей: «зачем?» – также остался открытым.

Были тщательно рассмотрены все возможные версии, и все они, одна за другой, были отметены. Я доподлинно знала, что и в криминалитете, и в бизнес-кругах были созданы специальные группы по выработке этих версий, но и та и другая зашла в тупик.

Теперь вспомнили и старую «нераскрытку», которая на фоне смерти Железнова выглядела особо впечатляющей. Из Москвы стали раздаваться грозные звонки, и большие люди намекали, что губернатор не очень-то справляется с обстановкой в области.

По стране как раз стали при каждом удобном случае заверять народ, что наступила стабилизация, а тут такие безобразия в одном отдельно взятом регионе! Непорядок, понимаешь. Надо устранять.

Устраняли пока что людей, а порядком не пахло, но губернатор вынужден был выступить со специальным заявлением и пообещал, что возьмет дело под свой личный контроль. Каждую неделю ему докладывали о том, куда продвинулось следствие, вернее, о том, что оно никуда не продвинулось. Губернатор велел достать заказчика хоть из-под земли. Органы поняли это буквально и организовали автокатастрофу мафиозному грузину, который недавно переселился в наш город. После этого было объявлено, что покойный кавказец и есть предположительный заказчик убийства Железнова.

Никто этой информации не поверил, но Москва вроде бы успокоилась.

В этот первый февральский понедельник мы с тетушкой поменялись ролями.

Обычно она читает пухлые тома детективов, а я смотрю видик. Но тетя Мила, как-то раз обозрев мою коллекцию видеокассет, заявила мне, что хочет посмотреть фильм Сиднея Люмета «Убийство в восточном экспрессе», а я, настроив ей свой видик, принялась читать роман Агаты Кристи под тем же названием.

Тетя досмотрела последний титр на экране – «the end», когда я захлопнула роман, который одолела за два с лишним часа, пока длился фильм, – меня в свое время поднатаскали в технике быстрого чтения.

Обменявшись краткими впечатлениями, мы собирались вернуться к более привычным для нас формам отдыха: тетушка – к Спиллейну, я – к Спилбергу, когда раздался телефонный звонок.

– Это тебя, лапушка, – передала мне трубку тетя Мила. – Какой-то господин с бархатным баритоном. Надеюсь, что не по делу.

Тетя в последнее время всерьез озаботилась устройством моей личной жизни и прозрачно намекала на неженатых сыновей своих знакомых, которые прямо-таки жаждут сводить меня в театр или на концерт.

– Евгения… э-э.. Максимовна, – раздался в трубке приятный голос. – С вами говорит Раменский Андрей Васильевич.

Очевидно, звонивший ждал, что я скажу что-нибудь вроде «очень приятно», услышав фамилию «рыбного короля» нашего города, но я промолчала.

Понимая, что пауза немного затянулась, Раменский счел нужным пояснить:

– Мне дал ваш номер один наш общий знакомый. Помните историю с мраморными слониками? Вы тогда еще активно включились в…

– Можете не продолжать. Я понимаю, о чем идет речь, – прервала я его.

Раменский решил не называть фамилию человека, который направил его ко мне, хотя я не делала никакой тайны из того, что в свое время помогла сыну директора городского рынка выпутаться из сложной ситуации.

– Мой знакомый рассказал мне о ваших методах и о том, как решительно вы действовали для того, чтобы уладить его проблемы, – продолжал Раменский. – Но, как вы понимаете, я звоню не только для того, чтобы выразить свое восхищение. Мы могли бы увидеться?

– Да, конечно, – и я придвинула к телефону блокнот с ручкой.

Тетя уловила в моем тоне характерные деловые интонации и разочарованно вздохнула.