Многократно мы отходили ко сну, многократно и вставали от сна такими же, как и вчера и третьего дня, восстали ныне; может быть, встанем и завтра, но кто знает, лучше ли будем сегодня и завтра, чем были вчера? Станем ли совершать дела света или ещё глубже погрузимся во тьму греховную? Ах, братия, сколько раз обещались мы исправить окаянную жизнь нашу и всегда лгали себе и Богу нашему! Где наши дела, которые могли бы спасти нас? «Боже мой, не взыщеши дел отнюдь, оправдающих мя!» Что же остаётся нам ко спасению? Благодать, вера. Посему-то Церковь в начале утренних молитв обязывает нас произносить молитвенно Символ веры, а в конце их даёт нам самую сильную молитву к Искупителю нашему, которою старается не только умилостивить Господа, но как бы убедить Его всем делом искупления – спасать нас, ссылаясь не на наши непостоянные, а на Его непреложные обетования, не на наши дела, а на Его бесконечную благодать и милосердие. «Ты, Многомилостивый, – заставляет Церковь каждого из нас вопиять ко Господу Иисусу, – многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. Теперь ещё и ещё спаси мя по благодати, молю Тя». Какой грешник сам от себя дерзнул бы сказать Богу Судии: «Если от дел спасёшь меня, это не благодать и не дар, это долг паче»? Церковь влагает в уста наши сие дерзновение. Кто отважился бы одну простую веру свою представить вместо всех дел благих и ею смиренно защищаться пред правосудием? Церковь даёт нам сию великую защиту. «Ей, Многий в щедротах и неизреченный в милости! Ты Сам сказал: веруяй в Мя жив будет и не узрит смерти во веки (см.: Ин. 11, 26). Итак, если вера в Тебя спасает отчаянных грешников, то вот я верую; спаси меня, ибо Ты мой Бог и Создатель. Пусть вера моя вместо дел вменится мне, ибо дел, оправдывающих меня, Ты не найдёшь у меня. Но та вера моя да удовлетворит Тебе за всё, та да отвещает, та да оправдит мя, та да покажет мя причастника славы Твоея вечныя. Пусть не хвалится сатана, что он отторгнет меня от Твоей руки и ограды. Не взирай на мою испорченную волю, но хочу ли я или не хочу, спаси меня: ибо Ты Бог мой от чрева матере моея (мол. 8)». Таким-то образом святая матерь наша не только молит Господа о нас, но и защищает нас пред Ним; не только сама защищает, но и нам окаянным даёт некоторое неотъемлемое право на защиту себя»[4].

Когда душа наша свежее и свободнее от праха земных помышлений? Утром. Церковь старается на несколько минут овладеть нашею утреннею душою – и призывает нас к утренней службе, а вместе с службою и к поучению.

Вы всё ещё спите и почиваете? (Мф. 26, 45, Мк. 14, 41) – говорил Спаситель ученикам Своим, около полуночи совершая кровавый подвиг в саду Гефсиманском. Троекратно подходил Он к ним, троекратно находил их спящими и, как бы жалея нарушить покой друзей Своих, один повергался на землю с пламенною молитвою к Отцу Небесному (см.: Мф. 26, 39–44). Взирая на нас как на детей, беспечно покоящихся в колыбелях своих, Святая Церковь, мать наша, около всякой полуночи тихо старается пробуждать нас гласом Искупителя: Что спите? воставше молитеся, да не внидете в напасть (Лк. 22, 46). Но если мы спим и не хотим подняться от ложа нашего, то она с своими служителями и с немногими бодрствующими сынами – обыкновенно с дряхлыми старцами – удаляется в храмы свои, как Господь удалялся в сад Гефсиманский, и там совершает полунощные молитвы о нас и за ними – утренние. Мы ещё спим и почиваем, а она уже повторяет покаянные и поучительные псалмы Давидовы. Мы спим, а она, как бы с сожалением говоря о нас: