Алекс ощутил нарастающее волнение. Только вчера ему казалось, что он ну ничегошеньки не может сделать, чтобы разобраться в организованном им же самим бедламе!

Словно читая его мысли, Виктория проговорила:

– Скажу честно, Алекс, положение у тебя не ахти. Насколько я могу судить, ты угодил сразу в несколько ловушек. И тебе это известно лучше, чем любому другому человеку. Но ты не первый, кто попадается в эти ловушки, и не последний. Уж мне ли не знать! – она рассмеялась, потирая плечо. – Выход есть. Не позволяй искре надежды погаснуть в твоей душе.

Их взгляды встретились, и Алекс задумчиво кивнул. Шутки в сторону – идея Виктории становилась для него все более реальной.

Женщина продолжала:

– Мне хотелось бы, исследуя вместе с тобой одну ловушку за другой, помочь перейти от боли, которую ты сейчас ощущаешь, к эйфорическому состоянию, когда ты уже выбрался из западни. Этот путь составляют четыре этапа, которые я называю «четырехфазным процессом взросления». Он начинается с боли – ощущения ужасной реальности ловушки. Боль запускает осознание, что ты находишься в ловушке. Придерживаясь стратегии избавления от ловушки, ты познаешь успех. С этого момента ты получаешь свободу прогрессировать, преуспевать и благоденствовать.

Она на пару мгновений умолкла, изучающе глядя на Алекса. Выражение его лица было сосредоточенным: брови нахмурены, губы плотно сжаты. Он неторопливо заговорил:

– Но… Как, скажи на милость, я должен проходить через этот процесс? Откуда мне знать, что действительно является ловушкой, а что – нет?

– Рада слышать этот вопрос, – мягко ответила Виктория. – Я заметила, что у большинства ловушек есть пара-тройка «говорящих» характеристик. Как я сказала раньше, ловушки похожи на зыбучие пески. Однажды ступив на их поверхность, трудно вернуться к твердой почве. Мы попадаем в зыбучие пески или ловушку потому, что, сами того не подозревая, соблазняемся, увлекаемся обещанием быстрого решения или какого-то мимолетного удовольствия. Большинство ловушек являются причиной синдрома кратковременности – представления о том, что мгновенное удовлетворение стоит той боли, которую оно причинит нам позднее. Боль и нанесенный ущерб тормозят нас и не дают прогрессировать.

– Звучит до странности знакомо, – Алекс попытался выдавить улыбку.

– Эй, не занимайся самобичеванием! Помни, что ты не первый, кто попадает в зыбучие пески. Ловушки для того и предназначены – правильно! – чтобы ловить нас! Они притаились на жизненном пути, замаскированные листьями и мхом. Они кажутся безобидными, потому что мы не имеем инструментов, позволяющих разглядеть в них то, чем они являются на самом деле – обманчивыми, соблазнительными, безжалостными и связывающими по рукам и ногам западнями. Некоторые общепринятые подходы, возможно, способны дать краткосрочный эффект, но ловушки, с которыми мы имеем дело, требуют нетрадиционных решений, благодаря которым мы могли бы выпутаться и освободиться от них навсегда. Когда мы получаем глубокую рану, обычный пластырь не поможет: требуется средство посильнее. Я предпочитаю мысленно называть его «откровением-прорывом».

Услышав это словосочетание, Алекс поднял брови.

– Да, я знаю, звучит довольно странно, – согласилась Виктория. – Но, если помнишь, чуть раньше я сказала, что ловушковеды должны заглядывать за пределы общепринятого представления, чтобы обрести нетрадиционную мудрость. Нетрадиционная мудрость – это откровение, которое ведет к прорыву в поведении. Следовательно, отсюда и термин «откровение-прорыв».