– Так вам, выходит, повезло, что он у вас работает.

– Это уж точно. У нас есть еще большая конюшня, там тоже и манеж, и плац. И конкурное поле там. Уроки мы там проводим. Это отсюда недалеко. Местные у нас тут тоже занимаются, иногда и на маршрут ходят. В это время года полегче, можно немного расслабиться, но дел всегда хватает. В общей сложности у нас на этой и на большой конюшне двадцать две лошади. Снаряжение держим вон там, в шорной.

Она обернулась к Айоне:

– Мы ездим по-английски, так что если ты привычна к западному седлу, придется приспосабливаться.

– Я и так, и так умею.

– Это очень кстати. Бойл очень строго следит, чтобы снаряжение было в надлежащем порядке, – продолжала она, жестом приглашая Айону войти. – Мы все делаем любую работу – какая в данный момент важнее. Снаряжение приводим в порядок, заказы принимаем, навоз вывозим, ходим за лошадьми, задаем корм – на каждом деннике вывешен график кормежки и рацион. А тебе приходилось водить конные маршруты?

– У себя дома, конечно.

– Тогда ты знаешь, что это не просто неспешная прогулка в компании с заказчиками. Надо еще следить, как они ведут повод, как в седле держатся… Да еще большинству здешних туристов подавай местный колорит. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Их интересуют наши края, история, даже флора с фауной.

– Я буду учиться. Вообще-то кое-что я уже почитала. Люблю знать что-то о местах, где бываю.

– Пока живьем не увидишь, толком и не узнаешь.

– Но к неожиданностям я всегда готова.

Ее окружали знакомые запахи – кожа и седельное мыло. Она легко допускала, что для непосвященного глаза в комнате для хранения сбруи царит беспорядок, но в этом беспорядке она угадывала столь хорошо ей знакомую повседневность, видела, как что используется и как приводится в порядок, понимала, почему и где должна лежать та или иная вещь.

Поводья висели на одной стене, седла – на другой. На третьей стене – вешала для упряжи, там же – крючья и вешалка для мундштуков и мягких седел, полки для всякой всячины, тряпки, щетки, седельное мыло и масло. И в отдельной нише – метлы, вилы, скребницы, крючки для чистки копыт и ведра. Еще она заметила старенький холодильник.

– Там лекарства, – пояснила Мира. – Все под рукой – вдруг понадобится. Мы по возможности поддерживаем тут чистоту, а пару раз в год, когда наступает затишье, засучив рукава наводим полный порядок. Снаряжение у тебя будет свое?

– Я все продала. – Болезненное воспоминание. – Оставила только сапоги для езды и для уборки денников да еще шлем. Я не представляла, будет ли мне где все это хранить, да и вообще понадобится ли, во всяком случае на первом этапе. А надо иметь свое?

– Необязательно. Ну что ж, наверное, тебе не терпится взглянуть на наших лошадей. Мы берем и на постой, только в большую конюшню. Здесь мы держим ездовых и по мере надобности переводим их то туда, то сюда.

Мира говорила и продолжала идти своими длинными шагами, показывая Айоне денники.

– На сегодня у нас заявка на четверых на утро, после обеда еще две группы – пара и шесть человек. Уроки расписаны на весь день, так что мы забиты под завязку.

Она остановилась и потрепала по голове крепкого гнедого с белой звездочкой.

– Это Мэгги, такая ласковая! Очень хороша с детьми и с новичками. Она терпеливая, наша Мэгги, и любит спокойную жизнь. Я правду говорю, моя сладкая?

Кобыла потерлась носом о плечо Миры, потом нагнула голову к Айоне.

– Симпатяга! – Дождавшись, пока ее поскребут и почешут, Мэгги рассмешила Айону, ткнувшись ей в карман. – Сегодня у меня с собой ничего нет. В другой раз обязательно принесу тебе яблочко. Она… – Айона умолкла, заметив вопросительный взгляд Миры. – Что такое?