Это особенно бесит. Потому что Денис при этом безмолвен.      

- Точно во всём, - с вызовом откликается свекровь, когда пауза, повисшая над столом, становится уж слишком ощутимой.    

Я готова ответить… В ту же секунду. Но не успеваю. Дэн вскидывает голову и смотрит на родителей, после чего чеканит семь слов:   

- У вас внучка уже есть. Это Люба.

И вроде как я облегчение должна ощутить, но его нет. Нет, я и вправду обмякаю на стуле. Из меня словно выпустили воздух, но лёгкости - нет и в помине. Только чувствую на себе вопросительные взгляды - и Ивана Владимировива, и Людмилы Маратовны.    

- Какая внучка… Дениска? - хрипло выдыхает свёкор.     

Так хочется вскочить с места и скрыться. Испытываю то желание, что уже ощущала не раз совсем не по своей воле, и сейчас оно меня бесит. Я скрыться готова с собственной кухни только потому, что вынуждена это делать…     

- Люба - моя дочь, - глухо роняет слова Денис.    

Мама делает судорожный вдох, а я… вот теперь мне легко становится. Хотя, нет. Не легко. Просто легче. Потому что не нужно будет задаваться вопросом, как вести себя дальше с родителями Дэна, например. И потому что сейчас случилось то, что должно было случиться пять лет назад.    

Следом воцаряется молчание. Оно такое оглушающее, что мне кажется, будто я лишилась способности слышать навсегда.     

- Как это? - не понимает свекровь. - А как же…    

Она не договаривает, но смотрит в этот момент на меня. Не знаю, быть ли ей благодарной за этот взгляд, или нет. То ли хочет понять «Как же Настя?», то ли уточнить «А как же теперь быть с первой женой?». Чёрт! И какие только мысли в голову не придут.      

- Как же так, Денис? А ты, Насть? Ты знала? - бледнеет окончательно Иван Владимирович.   

- Целых несколько дней знаю, да, - пожимаю притворно-равнодушно плечами.     

Опять тишина, которую, кажется, можно резать ножом. Каждому за столом неуютно, даже тем, кто вроде как не особо имеет отношение к случившемуся. И нужно это как-то прекращать.

- Спасибо за то, что пришли. Но извините меня. Врач советует отдыхать как можно больше. Мне нужно беречься, а как-то не особо получается это сделать в последнее время.     

Сказав это, поднимаюсь и ухожу к себе, в надежде на то, что меня поймут. Что не разразится скандал. Ну, или если разразится, это случится где-то вне моего мира. Они просто выйдут из-за стола, а потом - из квартиры. И на этом всё.

А уже завтра я возьму мини-отпуск и уеду за город. Это будет лучшим подарком на мой, такой «прекрасный» день рождения.      

12. 12

- Иван Владимирович, добрый вечер, - говорю, присаживаясь за столик, за которым меня ждёт свёкор.   

Он позвонил мне накануне и попросил о разговоре. Сказал, что будет один и что хочет разобраться. Мне пришлось взять паузу для того, чтобы решить, стоит ли приходить на эту встречу.      

После того, как мои нежданные гости ушли - за что я была им искренне благодарна - у меня имелось много времени подумать над произошедшим. И прежде всего, понять очень важную для себя вещь. Не сделай Дэн то, что совершил, я бы встала за него горой, даже если бы он был неправ. Сейчас же осознала - так не должно быть. Касается ли дело меня, или кого-то ещё - нельзя слепо давать тому, кто близок, презумпцию невиновности. По крайней мере, мне сейчас преподали именно такой урок.     

А ещё я размышляла над тем, как отреагировали родители Дениса на новости, и не могла прийти к какому-то общему знаменателю. Не могла предугадать, что будет дальше. Скажут ли мужу, что ему стоит разойтись с той, кто вряд ли выносит и этого ребёнка? Или же наоборот, дадут такой нагоняй, какого Дэн не получал ни разу? Что ж… согласие на приглашение Ивана Владимировича могло расставить точки в том числе и над этим.