Начались годы изнуряющего лечения. Годы бесконечных походов по врачам.

«Приговор» врачей, чье лечение не увенчалось успехом, был един: смиритесь. Детей у вас никогда не будет.

Ольга бы и рада была смириться, но каждый день она видела перед собой лицо вначале грустного, а затем и вовсе недовольного всем в общем и ею в частности мужа. День, когда муж не наорал бы на неё, не отшвырнул от себя тарелку с приготовленным не так, как ему сегодня хотелось бы блюдом, не терзал бы её в постели, удовлетворяя свою похоть и не заботясь вовсе о её желаниях – был для Ольги чуть ли не праздником.

Стоит ли говорит о том, что когда, однажды вечером, придя домой после работы, муж достал с антресолей чемодан и начал собирать вещи, сказав жене, что «не перевелись еще нормальные бабы на свете, и скоро любовница осчастливит его отцовством», Ольга вздохнула с облегчением. От их брака уже давно ничего не осталось. И только то, что Ольга чувствовала свою вину перед мужем за то, что не может родить ему ребенка, мешало ей заговорить о разводе первой.

А так – уходит, ну и пусть себе уходит. В эту ночь, когда муж захлопнул за собою дверь, Ольга впервые спала спокойно.

Уже три года, как Ольга снова жила одна после развода.

Ни семьи, ни друзей, ни детей.

Подруги, её ровесницы, с подозрением посматривали на одинокую, привлекательную женщину, видя в ней угрозу своему семейному благополучию. Принимали холодно – провожали радостно. А потому, вскоре, все дружеские связи Ольга свела к телефонному общению. Мужчины, её ровесники, видели в ней лёгкую добычу для проведения одной-двух ночек. Ольга, будучи далеко не глупой, это прекрасно понимала, и новые знакомства завязывать не спешила.

Вечера она проводила дома. С книжкой в руках, или перед телевизором. Редко выбиралась в кино, еще реже – в театр. А дома... дома всегда хорошо. Можно купить в кафе неподалёку пирожных, а в гастрономе бутылочку Арарата. Читать книжку, попивать коньячок, откусывая понемножку пирожное. Правда, от этих пирожных прет во все стороны, да так, что за прошедшие после развода годы, Ольга поправилась на четыре размера. А в принципе, для кого ей блюсти фигуру? Её любимым первоклашкам абсолютно все равно – толстая у них учительница или худая.

И все бы было хорошо, если бы не эти, чертовы праздники. Ладно еще там Новый Год или Восьмое Марта, когда по телевизору полно праздничных программ, а вот что делать в день Рождения?

Который у Ольги приходился на конец октября.

***

Ольга поставила зонт в углу комнаты на заранее разосланное старое махровое полотенце, чтобы не натекло на паркет. Полотенце она потом уберет и развесит на батарее, а зонт сложит и повесит на крючок. Прошла в «дальнюю» комнату, поставила на овальный стол, застеленный льняной скатертью, сумку. Вынула уже ставшую привычной бутылку коньяка и коробку с пирожными. Грустно усмехнулась:

«А ведь мне сегодня сороковник», – достала из буфета, стоявшего тут же, в углу комнаты, пузатый бокал, поставила его на стол. Усмехнулась снова. Переместила все, чем собиралась отмечать день рождения, на журнальный столик, который пододвинула к дивану, служившему ей по ночам спальным местом. Уселась на диван, поджав под себя ноги, и накинув на них шерстяной клетчатый плед, и налила себе первую рюмку. Чуть-чуть. Буквально на палец. Потом махнула рукой:

«Да кто на меня смотрит?! Кому я надо?! Завтра воскресенье, в школе выходной. Отосплюсь. Тем более, что и дата такая – сорок лет», – Ольга передернула плечами и наполнила бокал до краев.