Вот так вот, мне не на кого было равняться. 

В детской спортшколе тренер был алкаш, такой себе пример. И когда я в свои шестнадцать увидел, каким должен быть мужик, многое понял. Хотел быть похожим на него, начал тренироваться так, что звёзды из глаз сыпались, не то что в школе. 

Стало получаться. Нас перешло пятеро, но зацепился я один. Остальные спасовали, не выдержали нагрузок. Бухать им по пятницам было прикольнее, чем в субботу утром тащить зад на тренировку. 

Я хотел быть как он, тянулся. Хотел, чтобы Алексей Викторович гордился мной как учеником. И как человеком. 

Он не любитель раздавать советы, всё же мы не родственники, но пару раз кое-что говорил. Так я ушёл от уличных драк, так тормознул с лёгкой наркотой, лишь попробовав. В универ подался тоже с его тычка, так бы и не подумал, мне бы колледжа на крайняк хватило. 

Он так-то не особо болтливый, но иногда с ним полезнее помолчать - больше можно почерпнуть, чем в беседе со многими. 

Я переодеваюсь, натягиваю куртку, капюшон от толстовки и выхожу. Шевцов стоит возле боковой стены здания, рядом в снег воткнуты две уборочные лопаты. Трудотерапия - понятно. Я подхожу, беру одну, и мы в молчании начинаем расчищать снег. 

Мороз вроде не сильный, но разгорячённые щёки покусывает.  Стараюсь дышать через нос, но горло всё равно першит горечью. Только хрен его знает, физическая эта горечь или снова эмоции душат. 

- Баба? - спрашивает тренер, откинув очередную порцию снега. 

- Девчонка, - уточняю в ответ. Ну какая она баба? Язык так назвать не поворачивается. 

- Зацепила?

- Я не знаю, - втыкаю лопату и опираюсь на черенок. 

- Ты работай давай, так думается проще, - подгоняет Шевцов. 

Зацепила ли? Пиздец. Какого хера она вообще со своим «стань моим первым» приклепалась? А я, дурак, повёлся. Зачем? Была установка: Юлька - кореш. Всё. Баста. Корешей не трахают. 

Кто ж знал, что за стеной «кореш» такая хуйня. Бурлящая лава, обратно живым не выйти. Мозг плывёт - так хочу её. Глаза закрываю и вижу, как выгибается подо мной. 

Захожу в переписку и приколы, что слали друг другу, больше не кажутся смешными. И это ебучее её «спасибо». Типа сделал дело - проваливай. 

Я скучаю по ней. По своему Юльке-корешу. И я хочу её. Дымится от запаха одного, когда рядом. 

Ненавижу тебя, Конфета, за то, что всё сломала. И сбежала. Дружить она собралась дальше. А мне что делать? Как мозги на место вернуть? Я ж её не членом хочу, а головой. 

Херня все эти сказки про дружбу с привилегиями. Мне убивать хочется любого, кто в радиусе десяти метров возле неё. Как она себе это дальше представляет?

«Привет, Егор, как дела? Я тут вчера у тако-о-ого парня отсосала!»

Ну нет. Хрен. Не бывать этому дерьму. 

- Всё как-то запуталось, - продолжаю махать лопатой, говорю будто сам с собой. - Она мне как сестра. Была. 

Тут Шевцов меня удивляет. Он отставляет лопату и достаёт сигареты. Я вообще не знал, что он курит. Мне как-то за то, что запах услышал, такой армагеддон устроил в тренажёрке, что потом не то что курить, дышать не хотелось. 

- Я не знаю подробностей, Егор, - подкуривает, - но вижу, что тебе реально хреново. А по поводу этого «как сестра» уж поверь, я тебя очень хорошо понимаю. Поэтому хочу предупредить: не руби сгоряча. Оно тебя всё равно настигнет, если суждено. ** 

Мы ещё немного помолчали. На мой взгляд на сигарету мне был показан фак. Не очень педагогично, но Шевцов никогда и не претендовал. Да и я уже не ребёнок. 

Домой я иду пешком. Машину оставил в мастерской, завтра надо подлатать кое-что. Дребежжит возле правой передней стойки.