Я привыкла доверять ему. Почему сейчас не должна?

Снова откидываюсь на спину и сжимаю в кулаках покрывало, когда Егор тянет вниз мои трусики. 

Я обнажена. Теперь он может видеть меня всю. 

Егор устраивается между моих ног и прикасается губами прямо там, вызывая волну невероятного тепла по телу.  

То что там делает, заставляет меня выгибаться и стонать уже громко. Стыдно от собственного голоса, но прикушенной ладонью его больше не заглушить. 

Егор снова нависает надо мной, заставляя в который раз смутиться, когда таким простым, недемонстративным движением облизывает губы. На них же моя влажность. 

Ложится на бок рядом, смотрит в глаза. Наверное, надо бы что-то сказать, но я понятия не имею, о чём можно говорить во время секса. 

- Готова? - приглушённый вопрос почему-то застаёт врасплох.

Я никогда не давала заднюю. Менять свои решения - удел слабых и влияние страха. Поэтому киваю, хотя в груди всё замирает. 

- Хорошо, - отвечает лёгкой улыбкой. 

Из-под полуопущенных ресниц наблюдаю, как Егор достаёт из тумбочки блестящий квадратик, вскрывает его, оторвав уголок зубами, и достаёт колечко презерватива. Раскатывает его по члену, но я на это уже не смотрю. Закусываю губы в напряжённом ожидании. 

Когда он заканчивает, я резко вдыхаю и вытягиваюсь на кровати. 

- Юль, ты чего? - спрашивает ласково и кладёт мне ладонь между ног. - Всё нормально будет. 

Знаю, что будет. 

Сначала он пробует меня пальцами. Я прислушиваюсь к непривычным ощущениям, одновременно пытаясь расслабиться. Аккуратные движения сначала очень плавные, потом чуть более ритмичные. Ощущения странные, но не неприятные.

- Успокоилась? - Вертинский склоняется и снова целует. 

- Немного. 

- Умница. 

Как-то незаметно он уже оказывается на мне. Раздвигает коленями шире мои бёдра, устраиваясь между ними. И начинает двигаться. Медленно и мягко скользит членом, вызывая приятные нарастающие ощущения. И целует.  Глубоко, страстно, сладко. 

Я увлекаюсь настолько, что расслабляюсь и обмякаю, как вдруг резкий толчок внутрь приводит меня в чувтство. 

Больно же как!

Я подаюсь вперёд, но впечатываюсь в сильную грудь, и Егор прижимает меня собой к постели, потом снова толкается, а потом ещё и ещё. 

- Чёрт! - срывается ругательство. 

Он останавливается и даёт отдышаться. Переплетает наши пальцы на руке, целует в шею. 

- Юль, - тихо зовёт, - сильно больно?

- Угу, - пытаюсь не ёрзать под ним. 

- Злишься?

- Нет, конечно, - сквозь выступившие слёзы пробивается смешок. - Так же будет не всегда?

- Конечно, нет, - возвращает мне ответ. 

- Почему ты остановился?

- Сейчас продолжим, - он склоняется и легонько кусает меня за мочку уха. Боль стихает, но переполненность внутри до сильного дискомфорта. - Чуть разведи ноги, ты напрягаешься и сильно меня сжимаешь. И себе так усугубляешь. 

 Пробую расслабиться, но выходит так себе. Особенно, когда Егор просовывает руку мне под поясницу, спускает ладонь на ягодицу и чуть вжимает в себя. Начинает двигать бёдрами плавно и понемногу, словно раскачивая нас. С каждым толчком я принимаю его всё легче. Дышать тоже получается свободнее. На смену боли и сильному дискомфорту приходят другие ощущения: неяркие волны приятного тепла, которое становится всё ощутимее. 

Одной ладонью Егор скользит по моему бедру, потом просовывает её между нами и вторит там внизу своим движениям. Уже через несколько таких манипуляций меня начинает сильно затягивать в жар. Раз-два-три. Вертинский дышит рвано, у меня внутри тоже затягивается узел.  И вдруг от его ладони, затрагивая бёдра и весь низ живота, разливается горячая волна удовольствия, выбивая из моей груди низкий тягучий стон.