Я с головой ушла в работу. Не только потому, что это было так важно. Мне очень нужно было забыть хоть на несколько часов о том, что я делала вчера. Про тот персональный ад, двери которого я уже открыла. Надо было успокоить эмоции, принять реальность, как данность и дальше, чтобы не происходило между нами с тем незнакомцем, не принимать все близко к сердцу.

К счастью, забыться в работе мне удалось. Вечером я даже смогла немного улыбнуться.

– Ты знаешь, у меня сегодня появилась надежда. – усталый Андрей растянулся на кресле напротив и запрокинул голову назад. Наверняка усталость навалилась на него, как и на меня. – Может, все-таки все удастся. Хотя на это нужно будет гораздо больше денег, чем те, которыми мы уже располагаем.

– Очень надеюсь, что мы справимся. – я снова отвела взгляд в сторону. – Поступления еще будут. Но нужно их очень аккуратно и правильно распределить.

Андрей снова посмотрел на меня сканирующим взглядом. Долгим и задумчивым.

– Меня все же очень смущает источник этих денег. Ты ведь ничего не скрываешь, правда? Надеюсь, я не дал тебе повод сомневаться во мне и моей лояльности? И… в нашей дружбе.

Как же в этот момент хотелось во всем ему признаться. Андрей был для меня кем-то вроде старшего брата. Младше моего отца, но старше меня лет на пятнадцать. Но при всем уважении и даже дружеской любви к нему, я, к сожалению, не имела права даже намекнуть. Потому что этот проклятый договор запрещал какое-либо разглашение даже просто факта тайных встреч.

– Считай это актом благотворительности. – уклонилась я от прямого ответа. – И лучше сконцентрируйся на делах. Потому я вздохну с облегчением только тогда, когда мы ее спасем. И мне очень нужны хорошие новости, чтобы честно сказать отцу, что с его компанией все хорошо. Невыносимо тяжело улыбаться и врать, глядя прямо ему в глаза.

Андрей понимающе покачал головой, а взгляд его стал сочувствующим.

– Как он себя чувствует? – желая поддержать, он сжал мою ладонь.

– По крайней мере, стабильно. Улучшения еще нет. Но хоть хуже не становится. Я и за это благодарна. И очень верю в то, что операция ему поможет. Иначе… – я отвела взгляд, пытаясь удержать проступившие слезы.

– Бедная девочка, сколько всего свалилось на твои хрупкие плечи. – Андрей погладил мою ладонь. – Приезжай на выходные к нам. Хоть немного отдохнешь, отвлечешься. Мои тебе будут очень рады.

Я буквально в последний момент успела схватить себя за язык, так захотелось согласиться. У Андрея замечательная жена и двое шкодных мальчишек. У них в гостях я действительно всегда отдыхала душой и чувствовала себя как дома.

Но… Но со вчерашнего дня я больше не принадлежала себе. И ехать за город, где жил Андрей с семьей – не имела права. Быть постоянно в городе – тоже было одним из условий договора.

– Спасибо. – улыбнулась я, пытаясь скрыть грусть. – Я попробую вырваться. Мне у вас очень нравится.

И я как в воду глядела… Утром я едва успела открыть глаза, как на телефон прилетело сообщение:

«Авто заберет в 21.00. Белье не надевай»

И все. Никаких уточнений в городе я или нет, успею ли попасть домой и буду готова к девяти часам вечера. Только сейчас я начала осознавать, что практически в рабство попала. Вот вроде бы «на цепи не держат», домой отпускают. И свободы в прямом смысле не лишают. Но никаких планов построить я не смогу. И всю остальную, личную жизнь, придется отодвинуть на задний план.

А вместо этого постоянно с ужасом ждать очередного сообщения и ехать на встречу как на Голгофу… Потом возвращаться домой и пытаться отмыться от ощущения отвращения к самой же себе.