Зато здесь очень даже хватает ванных принадлежностей, включая бритву. Она явно только недавно и в спешке купленная, — в доме вряд ли кто-то жил. А значит, есть и сменные лезвия. Наверное, стоит взять их, а не саму бритву — ту сложно спрятать. А их можно несколько взять.

Морщусь от одной только мысли о том, как буду применять это в качестве оружия. И представить себе не могла, что докачусь когда-то до такого. Да и не знаю, как с этими лезвиями обращаться — лазерная эпиляция избавила меня от необходимости даже пробовать.

Что ж, наверное, надо направить остриё, резко и быстро чиркнуть им…

— Осталось пять минут, — слышу спокойный голос за дверью. — Советую поторопиться, чтобы уложиться.

Я вздрагиваю. Неожиданное обращение мгновенно выдёргивает из напряжённых размышлений и вдруг напоминает, что Кирилл — живой человек, каким бы ни был. Я никогда в жизни не поднимала ни на кого руку, а тут собираюсь пустить кровь.

С другой стороны, если я это не сделаю, пострадать могу сама. Это сейчас он вроде как настроен миролюбиво, но кто знает, что случится, если папа решит не идти на его условия. Может, этот Кирилл ко мне что-то типа вежливости проявляет только потому, что рассчитывает на лёгкую победу. А когда папа ответит чем-то вроде, например, «случайного» поджога одной из компаний Ковалевских (разумеется, в то время, когда там никого не будет) — то очень даже вероятно, что отыграется похититель на мне. Ведь меня уже взяли в плен — а что может разозлить папу больше?

— Мне нужна одежда, — кричу я, стараясь перебить шум воды и собственное нервное напряжение. — Не хочу одеваться в грязное.

Странно, что эта мысль приходит мне только сейчас, вот так спонтанно. Ведь моя рубашка ещё и порвана слегка. А здесь, в ванной, только полотенца висят. Да, некоторые достаточно большие, чтобы в них завернуться, но как-то не тянет в таком виде похитителю показываться. Мы в доме где-то на краю света наедине, а я ещё помню, как Кирилл на меня в тот благотворительный вечер смотрел… Мне даже неловко было от такого взгляда, спрятаться хотелось, вызов чувствовался. Слишком откровенный интерес… Отголоски которого я, кстати, и сейчас периодически замечаю в его глазах.

— Принесу свою чистую рубашку, — глухо отзывается Кирилл. — Одежды твоего размера нет, но завтра решу этот вопрос.

Я подавляю в себе неуместную чуть было не вырвавшуюся благодарность. Вообще-то меня похитили, и даже если он прямо сейчас помчится покупать мне самую разную одежду из приличных бутиков, сути это не изменит. И я не должна чувствовать признательность за то, что мне и так обязаны предоставить.

И уж тем более не должна думать, что в какой-то степени мне повезло с похитителем, и обращение со мной могло быть гораздо хуже.

— Хорошо, жду, — только и отвечаю запоздало, раздумывая, как теперь с лезвиями быть. Кирилл протянет мне свою рубашку, и тогда я полосну его по руке?

Морщусь, зачем-то качаю головой. Что-то мне подсказывает, что этот выпад его точно не остановит. Даже если я всё сделаю, как надо, это не помешает Кириллу догнать и остановить меня.

Врезать в пах, а потом полоснуть бритвой где-то в районе шеи? Опасно. Но особого выбора нет, так что решено — сначала врежу между ног, а потом сделаю выпад лезвием наугад. Всё равно очень вряд ли нанесу смертельную рану, даже если точно в болевую точку на шее попаду. Не то это остриё. А вот время выиграть смогу.

Делаю глубокий вдох и выдох, настраиваясь и пробуя просчитать, что дальше. Я увидела, где входная дверь. Главное — выйти из неё и дальше уже бежать изо всех. Да, видимо, придётся делать это в одной мужской рубашке и без белья, но я ведь открою ему в полотенце. В нём же и врежу, в нём и пущусь в бегство, а оденусь уже когда в относительной безопасности буду, чтобы не медлить.