– Вот когда забьёшь тыщу и один гвоздь, станешь мастером!

Он знал, что главное – побольше тренироваться. Да Ёжик потом будет эти гвозди одной левой… Наверное.

Ёжик и впрямь был настроен решительно. Он продолжал учиться и у Карыча, и у Копатыча. Оба наставника проявляли чудеса терпения.

Вот Ёжик ткнул карандашом в чистый холст. Стиснув зубы от напряжения, он медленно провёл линию вниз. Лапы предательски дрожали, и линия причудливо изгибалась… Карыч навис над робким художником и подбадривал его, как мог:

– Хорошо, хорошо… Смелее!

Свободной лапой Ёжик утёр со лба пот и продолжил вести линию. Достигнув края листа, он с облегчением выдохнул. Ну, для начала неплохо!

Затем Карыч учил его работать с цветом. Ёжик выдавил на холст с добрых полтюбика голубой краски, и несуразная клякса под действием силы тяжести потекла вниз.

– С полутонами надо работать мягче… – Карыч всплеснул крыльями. – Работай с формой. Не забывай уделять внимание бликам и рефлексам!

Ёжик кивал и работал с формой. Кивал и уделял внимание бликам.

Наконец ворон скривился и выдавил:

– Ну… Вот… Уже лучше… Старайтесь!

– Я стараюсь… – сообщил Ёжик, неуклюже размазывая краску по холсту.

Терпение Карыча было на исходе…

Не лучше обстояли дела и с гвоздями. Копатыч от всей души поддерживал Ёжика:

– Бей резче! Смелее!

– Так? – Ёжик тюкнул молотком. Доску украсил очередной кривой и косой гвоздь.

– Э-э-э… Ну… почти, – пробормотал Копатыч. – Давай-ка ещё разок! Просто бей. И ни о чём не думай! Забьёшь тыщу и один гвоздь, и всё получится! Вот увидишь. Тебе просто нужно чуть больше времени.

И Ёжик послушно бил, вгоняя в ровненькие доски один кривой гвоздь за другим.

– Семьдесят семь! Семьдесят восемь!

– Всё получится! – подбадривал его Копатыч.

Ёжик педантично отсчитывал гвозди, и пасеку оглашали его возгласы:

– Сто семьдесят пять! Сто семьдесят шесть!

Садовод только чесал затылок. Вон уже сколько гвоздей забито, а толку никакого! Поправляй его, не поправляй – а гвозди всё равно кривые, гнутся в разные стороны…

– Четыреста девяносто восемь!

В какой-то момент Копатыч и вовсе перестал следить за нерадивым учеником.

– Семьсот сорок девять!

Пчеловод сидел, привалившись к одному из ульев, когда Ёжик торжественно объявил:

– Тысяча первый гвоздь…

Копатыч так и подскочил. Они с Ёжиком затаили дыхание.

Замах…

Ёжик торжественно ударил по шляпке гвоздя… и она тоже погнулась. Ёжик потупил взгляд.

К ним подошёл Карыч, оглядел доски, полные кривых гвоздей, и горестно покачал головой. Копатыч бросился к нему и горячо зашептал:

– Абсолютно безнадёжен!

– Как я вас понимаю, коллега… – вздохнул ворон. – Как я вас понимаю!

Копатыч хлопнул Ёжика по плечу и громко сказал:

– Ёжик, давай признаемся, что это всё… это не твоё… и успокоимся.

– Увы, увы! – закивал Карыч. – А пойдёмте лучше чай пить?

– Да! С мёдом! – оживился Копатыч. – Много мёда! Как можно больше… – Он осёкся и тряхнул головой, отгоняя наваждение. – И не расстраивайся, Ёжик! Мы ещё найдём твой талант! Нужно дать этому время, отстраниться… увидеть, так сказать, картину целиком!

И наставники повели Ёжика прочь. Ворон фыркнул:

– Да и кому нужны эти гвозди!

– А художники… Сейчас все, кому не лень, творцы! – вставил Копатыч.

– Мы подберём тебе занятие позабористее, поинтереснее!

Садовод строго добавил:

– Но после чая…

– Бесспорно… Разумеется!

Когда они ушли, на пасеке появился Крош. Он встал на небольшом пригорке и с удивлением огляделся. На траве между ульев плотным рядком лежали доски, утыканные гвоздями. И с высоты было хорошо видно, что из гвоздей складывался невероятно искусный женский портрет: тонкие черты, мягкие волны длинных волос, загадочная улыбка… Да это же известная картина «Мона Лиза» великого художника Леонардо да Винчи! Но Крош этого не знал. Поэтому он только почесал затылок и пробормотал себе под нос: