В школе я никогда не была на виду, не была ни красоткой, ни козлом отпущения. В старших классах застряла где-то посередине и чувствовала себя вполне комфортно. Глядя на Аню, я понимала, какая сторона в ее случае перевешивала, и мне нестерпимо хотелось помочь, но я не знала, как именно. Да и Аня не позволяла копнуть глубже. Пока.

— Знаешь, когда я была маленькой, мы с мамой как-то гуляли, — внезапно откровенничает Аня, — и нам навстречу шла толпа молодежи. Они выглядели очень странно, потом мне объяснили, что они были не трезвы. Со мной рядом шла мама, и я не боялась их, но внезапно один из них подбежал ко мне, посмотрел прямо в глаза и сказал: «Не повторяй наших ошибок». Думаю, у меня случилась психологическая травма, потому что я это помню по сей день. Но суть в том, что я хотела следовать его совету, но не знала, что он означал.

Я точно знала, что не стоит лезть в душу Ани, пока она сама не захочет поделиться со мной секретами. И, кажется, этот момент наступил — она рассказала кое-что личное. Это вознаграждение за терпение. По крайней мере, мне хочется в это верить.

— А сейчас знаешь? — спрашиваю я и задумчиво смотрю на нее.

Как только я проявляю эту заинтересованность, Аня словно приходит в себя и понимает, что опять сболтнула лишнего. Она поднимается с кровати, попутно вырывая наушник из моего уха.

— Кажется, да, — поспешно отвечает она. — Думаю, его слова означали, что не стоит напиваться до степени отключения сознания и творить непонятно что. Иначе проснешься и ничего нельзя будет изменить. Останется только ненависть. К себе. И ко всем.

Ее слова неподдельно пугают меня.

— И у тебя получилось? Получилось последовать этому совету?

Аня направляется к письменному столу. Теперь она собирает тетради и просто складывает их в сумку.

— У тебя завтра первое занятие есть в расписании? — немного помолчав, спрашивает Аня.

Она не отвечает на мой вопрос, предпочитая отвести разговор в сторону. Но это не помогает забыть о нем лично мне. Напряжение, охватившее все тело, никуда не уходит.

— Да.

— Хорошо. Тогда я тебя разбужу, — Аня ставит сумку на пол. — Я пойду в душ.

Она оставляет плеер на кровати и скрывается в ванной комнате, закрыв изнутри дверь. Я приподнимаюсь и сажусь, вновь вставляя наушники в уши. Что же произошло с тобой, Аня? Сейчас в моей голове крутится лишь этот вопрос.

Дверь в нашу комнату приоткрыта, и в нее вдруг входит девушка. Возможно, она постучала, но я этого не услышала. Снимаю наушники и вопросительно смотрю на гостью.

— Кира Сокол? — спрашивает она и опускает глаза в листок, который держит в руках.

— Да, это я.

— Подойдите к Валентину Сергеевичу, он в своем кабинете.

Я киваю. Поднявшись на ноги, стучу в ванную и кричу Ане, что ненадолго ухожу и прошу не закрывать дверь на ключ.

***

Толкаю тяжелую дверь и вхожу в холл университета. Вокруг еще тусуется народ, хотя на улице вечереет. Но о чем это я, поздние лекции никто не отменял. Многоголосный гомон закладывает уши. Я поправляю волосы и шагаю к классу литературоведения.

— Валентин Сергеевич, вы меня искали? — спрашиваю я, стоя на пороге аудитории.

— Да, проходите.

Сажусь за первую парту, напротив преподавателя. Валентин Сергеевич что-то пишет, и я не смею его торопить.

Внимательно оглядываю кабинет. Позади мужчины находится доска. На ней разводы от стертой надписи, но в углу по-прежнему виднеется сегодняшняя дата, начирканная тонким мелом. На столе преподавателя много разноцветных папок, из некоторых торчат синие закладки-стикеры. Отчего-то мне хочется заглянуть внутрь и узнать, что же там такое написано.