Единственная радость, которая была во всём этом (кроме, конечно же, безопасности) – отныне все ресурсы по рассмотрению дел и призыву высшего суда отправлялись не в Храм Скрона или Цитадель, а оставались в Кострище. Именно это условие позволило мне не взорваться от гнева в первые минуты разговора с Дознавателем. Радовало ещё и то, что дела рассматривались всего четыре часа в день, причём в специально выделенных для этого помещениях. Вне моего дворца. Но то, что мне гостиниц в городе уже не хватает, даже до момента стройки, стало кристально ясно. «Гусю» придётся отваливать ещё больше золота и делать дополнительные места проживания, причём сразу для всех категорий граждан. Свет великий, дай мне на всё сил!

Оставив силы в покое, я отправился в свой кабинет. Хотелось просто посидеть в тишине и осмыслить всё то, что свалилось на меня за последнее время. Но и здесь не получилось – в коридоре меня перехватила Элеонора.

– Макс, мастер Мерам…

– С ним-то что случилось? – бессильно вздохнул я.

– Время, Макс. С ним случилось время. Идём.

Мерам лежал в кровати посреди самого настоящего хаоса. Повсюду валялись исписанные символами листы бумаги. Причём не один-два, даже не десять-двадцать, а несколько сотен дорогих листов, что сейчас превратились в измятые или даже порванные клочки бумаги. Бывший рунописец бесился, что у него ничего не получается, вот и вымещал свою злость на ни в чём не повинной бумаге. Старик старался успеть к моменту, когда силы покинут его окончательно, но не сумел справиться с навыком. «Писательство» оказалось сильнее.

Мерам был ещё жив. Во всяком случае, дышал. Сипло, с надрывом, через силу, но дышал. Смотреть на старика было довольно страшно – он походил на высохшую под палящим солнцем мумию. Почерневший, дряблый, беспомощный, с выцветшими, ничего не видящими глазами. Я использовал «Лечение», желая хоть как-то улучшить состояние, но моя магия провалилась в тело старика, как вода в песок. Элеонора покачала головой:

– Бесполезно. Мы приглашали нескольких лекарей. С телом мастера Мерама всё хорошо. Оно идеально. Насколько может быть идеальным тело у трёхсотлетнего человека. Время действия печатей заканчивается завтра, и мастера догонят остальные годы. Макс, это нужно заканчивать. Это твой ученик. Сделай правильный шаг.

– Он ничего не оставлял? Сообщений, записок?

– Ничего. Все двадцать дней он сидел в комнате, пытаясь разобраться с навыком. Должна признать, что держался он хорошо. Практически не злился, не бесился. Планомерно, шаг за шагом, проверял одну теорию за другой. Зная, что в случае неудачи меня ждёт, я бы так не смогла. За одно это его стоит уважать и подарить свободу. Он её заслужил.

– Заслужил, – согласился я. Лезвие из вирмы появилось в моей руке и беспрепятственно вошло в дряблое тело. Мастер Мерам, рунописец, умудрившийся почти две сотни лет диктовать свои условия как светлым, так и тёмным, отправился к Скрону. Ушла эпоха.

– Здесь что-то полезное будет? – я оглядел комнату.

– Не думаю. Насколько мне известно, навык ему не давался. Совсем.

– Странно, – нахмурился я и открыл описание «Писательства». Никаких ограничений в нём не было. Быть «писателем» мог любой человек. Но у Мерама это по какой-то причине не получалось. Нужно думать. Не хотелось бы получить в своё пользование бесполезную штуку.

– Ты в Кострищ надолго явился? – спросила Элеонора.

– Хотел бы я тебе сказать, что навсегда, но не стану обманывать, – горько ответил я. – Мне выделили три месяца, чтобы уничтожить тех, о ком никто даже понятия не имеет. Нужно готовиться. Кималь Саренто победил в турнире?