– Я была с ней наедине очень недолго. Всего несколько минут.

– Вы разговаривали?

– Я пыталась.

– Что вы ей говорили?

Маура почувствовала, что ладони вновь стали влажными, стоило ей вспомнить ту поездку в лифте. Вспомнить, как дрожала рука женщины, сжимавшая пистолет.

– Я пыталась успокоить ее, урезонить. Я сказала, что хочу ей помочь.

– И как она реагировала?

– Она молчала. Не проронила ни звука. И это было самое страшное. – Она взглянула на Стилмана. – Ее абсолютное молчание.

Он нахмурился:

– Она что, вообще никак не реагировала на ваши слова? Вы уверены в том, что она вас слышала?

– Она не глухая. Она реагировала на звуки. Я уверена в том, что она слышала вой сирен.

– И тем не менее не произнесла ни слова? – Он покачал головой. – Странно. Может, мы имеем дело с языковым барьером? Тогда это осложнит переговоры.

– Мне показалось, что она не расположена к переговорам.

– Давайте с самого начала, доктор Айлз. Расскажите все, что она делала, все, что делали вы.

– Я уже все рассказала капитану Хейдеру. Бесконечно задавая мне одни и те же вопросы, вы не продвинетесь ни на шаг.

– Я знаю, что вам приходится повторяться. Но может быть, что-то из того, что вы вспомните, окажется чрезвычайно важной деталью. Единственной зацепкой для меня.

– Она целилась мне в голову. Мне трудно было сосредоточиться на чем-то. Я думала только, как бы остаться в живых.

– И все-таки вы были с ней. Вы лучше всех знаете, в каком она состоянии. У вас есть какие-то соображения, почему она это сделала? И собирается ли она расправиться с заложниками?

– Она уже убила одного человека. Это вам ни о чем не говорит?

– Но с тех пор мы не слышали других выстрелов, так что, можно считать, первые критические полчаса миновали, а это самый опасный период. Именно в это время захватчик находится под воздействием страха и может убить заложника. Прошел уже час, а она не совершила больше никаких действий. Никто не пострадал, насколько нам известно.

– Тогда что она там делает?

– Понятия не имею. Мы по-прежнему пытаемся выяснить, кто она, откуда взялась. Убойный отдел проверяет, что предшествовало ее появлению в морге. В больничной палате сняты, как мы надеемся, ее отпечатки пальцев. Пока никто не пострадал, время работает на нас. Чем дольше будет пауза, тем больше информации о ней мы сможем получить. И тем выше вероятность того, что все обойдется без кровопролития и героизма. – Он бросил взгляд в сторону больницы. – Видите вон там полицейских? Они уже готовы штурмовать здание. Если дойдет до этого, тогда можно считать мою миссию неудачной. У меня есть золотое правило: не спешить. Мы блокировали ее в крыле, где нет ни окон, ни выходов, так что ей не уйти. Во всяком случае, своими ногами. Так что пусть посидит, обдумает ситуацию. И со временем поймет, что нет другого выбора, кроме как сдаться.

– Если она достаточно разумна, чтобы это понять.

Некоторое время Стилман молча смотрел на Мауру. Словно взвешивал ее слова.

– Как вы считаете, она в здравом уме?

– Я считаю, что она до смерти напугана, – сказала Маура. – Когда мы были одни в лифте, я видела ее взгляд. В нем была паника.

– И поэтому она стреляла?

– Должно быть, она почувствовала угрозу. Нас было трое возле ее кровати, и мы все пытались усмирить ее.

– Трое? Медсестра, с которой я беседовал, сказала, что, когда она вошла в палату, увидела только вас и охранника.

– Был еще врач. Молодой человек, блондин.

– Медсестра его не видела.

– Да, он сбежал. После того как прогремел выстрел, он бросился наутек, словно трусливый заяц. – Маура замолчала, все еще переживая тот факт, что она была брошена на произвол судьбы. – Я осталась одна в ловушке.