Адамов сбросил туфли и, как был, в легкой куртке и брюках, развалился в кресле. Его лицо поражало синеватой бледностью.

– Что случилось? – непослушными губами спросила она. – Ты не пошел в сауну?

Доктор приоткрыл глаза и судорожно вздохнул.

– Мне стало плохо... – едва выговорил он. – Сердечный приступ. Я не мог вести машину, пришлось оставить ее на парковочной площадке. Заберешь?

– Конечно. Как же ты добирался домой?

– На такси.

– Они там что, «Скорую» не могли вызвать? – рассердилась Кристина. – А если...

Она хотела сказать: «А если у тебя инфаркт?» Но вовремя остановилась. С инфарктом Адамов вряд ли доехал бы до дома. Хотя... и не такое бывает.

Кристина приблизилась, наклонилась и взяла мужа за руку, проверить пульс. Он дернулся, протестующе отстранился.

Адамов с детства отличался железным здоровьем, и случившееся недомогание сокрушило его. Часто болеющие люди привыкают к подобному состоянию – оно не выбивает их из колеи, как беззаботных здоровяков.

– Дай мне что-нибудь сердечное, – попросил Лев Назарович жену. – У нас есть?

Ее участливый вид раздражал его, как с некоторых пор раздражало в ней все. Когда это началось? Пожалуй, около года тому назад. После операции он отдыхал в зимнем саду: пахло свежеполитой землей, экзотическими растениями; от приятной усталости чуть кружилась голова. В сад вошла Лейла... и доктор явственно ощутил, что именно вдохновляло восточных поэтов на столь проникновенные, сладостные стихотворные строки. Она была словно тонкий свежий полевой цветок среди приевшихся городских растений. Его глаза встретились с ее глазами пугливой горной серны...

– Лева, ты меня слышишь? – сквозь туман долетели до него встревоженные возгласы жены. – Очнись! Да что же это, господи?!

Кристина опустилась возле кресла на корточки, держа в руке рюмку с лекарством. В квартире была целая аптека, предназначавшаяся для Анфисы Карповны и Аси. Кристина принимала только болеутоляющие, изредка – успокоительные таблетки. Ей с трудом удалось найти среди огромного количества бутылочек, баночек, тюбиков и коробочек сердечные капли.

– Выпей, – обрадовалась она, когда Адамов пришел в себя. – Вызвать врача?

Кристине не пришло в голову, что они оба – врачи. Лев Назарович криво улыбнулся. Вкус капель напомнил ему бабушку, которая частенько хворала и все болезни лечила пустырником и мятой.

– Хорошо... – ни к кому не обращаясь, прошептал он.

– Как, Лева? Полегче?

Адамов кивнул, чтобы жена оставила его в покое. Сердечный приступ подсказал ему, что тело смертно и что он, доктор Адамов, ничем не отличается от других людей. Кстати, прекрасный выход из сложившегося тупика: ничего не надо бояться, ни суда, ни тюрьмы... «А будет ли суд божий?» – пришел ему в голову тревожный вопрос, но почти сразу и отступил, растворился в тумане забытья.

Ева все же решила купить себе что-нибудь новенькое – костюмчик в обтяжку, бусы из яшмы или янтаря, шейный платок с замысловатым рисунком: авось настроение улучшится. Утренний разговор со Славкой разбередил ей душу. Какого черта она с ним разоткровенничалась? Да еще упомянула о Кристофере? Мужчины такие ревнивцы – сами забывают оказывать женщинам внимание, а потом их же и обвиняют в неверности. Ева уже пережила подобное, повторение казалось невозможным. А вот и первый сигнал тревоги! Что-то же потянуло ее к молодому актеру, совсем еще мальчику?

«Наверное, я хотела доказать Смирнову, что заслуживаю любви и могу заинтересовать другого, весьма привлекательного мужчину, – сказала себе она. – После тридцати ухаживание мужчин становится для женщины чем-то вроде допинга».