– Если убийца – посторонний, то как он попал в клинику, приблизительно ясно. А каким образом он вышел?

– Мог выбраться через окно или черный ход, мог переодеться в медицинский халат и сделать вид, что выносит мусор, например.

– Ночью? – удивился сыщик. – Вахтера расспрашивали?

– Он клянется, что мимо него никто не проходил. Будь я злоумышленником, тоже не пошел бы через центральный вход. А за черным ходом наблюдение не устанавливалось. И есть еще окна. Куда хочу, туда иду. У нас ведь не ювелирный магазин, не склад ценностей, строгий режим вроде как ни к чему был! Теперь, разумеется, система безопасности будет пересмотрена.

– Значит, вы утверждаете, что Садыкову убил некто посторонний? – уточнил Смирнов.

– Как я могу утверждать? – возмутился главврач. – Я предполагаю. Надеюсь, что среди нашего персонала убийцы нет. Это была бы катастрофа! Запятнанную репутацию восстановить подчас невозможно.

– К сожалению, вы правы. Кто видел Садыкову последним?

Господин Семенов приложил руку к сердцу.

– Получается, что Адамов. Он предложил девушке поужинать вместе, она согласилась. Это было примерно около десяти вечера. Потом, судя по словам Льва Назаровича, Лейла ушла в дежурку, наводить там порядок, а он уснул у себя в кабинете. Велел ей разбудить его, если что. Пульт сигнализации из палат, где лежат пациенты, находится в комнате дежурной медсестры. Сразу оговорюсь, что ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию некому. Садыкова умерла примерно между двенадцатью и часом, точнее сказать трудно. После ужина с Адамовым ее никто не видел. Вот и все.

Ева решила прогуляться. Безотчетная тревога гнала ее из дому, на улицу, к людям, в шумную толкотню транспорта, магазинов. Для покупок не было настроения, но скопление людей успокаивало ее. Озабоченные лица, торопливые движения, быстрый шаг прохожих – все говорило о том, что жизнь идет как обычно и ничего в ней не меняется.

Уроки испанского, которые Ева давала своим клиентам, отвлекали ее на пару часов, после чего она снова погружалась в зыбкие волны страха. Откуда пришло это беспокойство? Чем оно вызвано? Ева не знала.

Ноги сами понесли ее к зданию театра «Неоглобус». Сегодня спектакля не было. На козырьке входа висели сосульки, с них капало.

– Что вы здесь делаете?

Вопрос застал Еву врасплох. Он вздрогнула, оглянулась. Рядом с ней стоял молодой актер Кристофер Марло.

– Слушаю капель, – сказала она первое пришедшее на ум. – А вы? Сегодня ведь театр закрыт.

– Для зрителей, – улыбнулся актер. – У нас скоро репетиция, но я пришел немного раньше. И судьба меня наградила, я встретил вас! Помните нашу беседу в буфете?

– Да.

– Хотите пройтись? Здесь недалеко уютная кондитерская. Поболтаем!

Его губы, опушенные нежными усиками, так красиво двигались, что Ева невольно засмотрелась.

– Я давно не ела горячих пирожков, – сказала она. – В вашей кондитерской есть пирожки?

– С повидлом, с ягодами, с творогом, с маком... что ваша душа пожелает?

– Идемте!

Ева поскользнулась, и молодой человек взял ее за локоть. Она ощущала тепло его руки через рукав полупальто.

В кондитерской, несмотря на дневное время, ярко горели светильники. В маленьком зале с деревянным потолком стояло несколько столиков. Стулья были очень удобные, с мягкими сиденьями, на окнах висели плюшевые шторы.

– Чай, кофе? – с улыбкой спросил актер.

– Будем придерживаться английских традиций, – улыбнулась в ответ Ева. – Чай!

– А пирожки я выберу на свой вкус.

– Согласна.

Официантка в кружевном переднике принесла им заказ на мельхиоровом блюде – маленькие, еще теплые пирожки, две чашки из прозрачного фарфора, сахарницу и заварной чайник с чаем.