– Нет, не буду, – очень серьезно ответил Богданов. – Хочу лишь спросить: насколько такая версия может быть вероятна? Так сказать, в процентном отношении?

– В процентном отношении к чему? – глянул на Богданова профессор. – Вот видите, вы затрудняетесь с ответом на ваш же собственный вопрос! Тут ведь дело такое… Какое отношение непознанное явление может иметь к процентному отношению? В это можно верить или не верить, да и то на определенном этапе. То есть пока с ним не повстречаешься. Или, наоборот, не повстречаешься…

Илья Семенович замолчал. Молчал и Богданов. Каждый из них думал о своем, но вместе с тем – об одном и том же.

– У меня есть еще один вопрос, – отозвался наконец Богданов. – Даже не к вам, а, так сказать, риторический. – Если это хтонь, то почему она на стороне американцев? Почему убивает одних лишь вьетнамцев? Какая ей разница, кого убивать?

– А что, американцев она и впрямь не трогает? – с интересом спросил профессор.

– Пока никаких данных об этом у нас нет, – ответил Богданов.

– Вот потому-то, – вздохнул профессор, – в маскарад в данном случае я все же верю гораздо больше, чем во всякие хтонические проявления. Эх, мне бы туда! Какая уникальная возможность! Какой богатый материал для исследования!

– Туда – это куда? – не понял Богданов.

– Во вьетнамские джунгли, куда же еще? – ответил Илья Семенович. – Чтобы, так сказать, все пощупать своими руками. И даже если это не хтонь, а всего-навсего подлый человеческий маскарад – какая разница? Для меня гораздо важнее беседа обо всем этом с людьми. Как они это видят, как чувствуют, что думают… Должен вам сказать, юноша, что все это очень непростые вопросы. Да-с! То есть их надо уметь задать. Уверяю вас, кому попало вьетнамцы на них не ответят. Здесь надо подойти с умением и пониманием. Потому что дело касается самого потаенного и страшного, что только есть в человеческой душе. Впрочем, я прекрасно понимаю, что все это – лишь мои благие намерения…

На эту пространную профессорскую речь Богданов ответил не сразу. Он долго и, если судить по его внешнему виду, напряженно о чем-то размышлял. И вдруг улыбнулся легкой, почти детской улыбкой, а затем спросил:

– А вот если бы я предложил вам отправиться вместе с нами – вы бы согласились?

– Отправиться куда? – в свою очередь недоуменно спросил профессор.

– Во вьетнамские джунгли, куда же еще, – повторил Богданов недавние слова профессора и добавил: – Туда, где водятся вампиры.

– Юноша, если вам захотелось пошутить… – негодующе начал профессор, но Богданов не дал ему договорить.

– Вот чего напрочь нет в моей работе, так это шуток! – решительно произнес он. – Шутка, знаете ли, великая обманщица. Она правду превращает в легкий вымысел… Пошутишь некстати, и кажется, что никакой опасности и нет. Все – вымысел, все – несерьезно… А значит, и опасаться нечего. А коль так, то встаешь во весь рост и снимаешь с себя доспехи… А дальше и объяснять ничего не нужно.

Такая образная речь произвела на профессора впечатление. Он глянул на Богданова и сказал:

– Вижу, что вы не шутите. Но для чего я вам там нужен?

– Ну вы же сами недавно горевали, что пропадает такой богатый исследовательский материал! – улыбнулся Богданов.

– Не лукавьте, юноша, – укоризненно произнес профессор. – Думаю, что не из-за этого вы меня приглашаете…

– Сознаюсь – не из-за этого, – развел руками Богданов. – А большей частью в качестве помощника.

– Чем же я смогу вам помочь?

– Ну ведь вы сами сказали, что знаете, как залезть в душу напуганному вьетнамцу, – сказал Богданов.