Но ей становилось тесно и скучно...

Тогда она стала играть. Стало занятно...

Хранителям мира не понравились её игры... Они пришли договариваться. Стало интересно...

А ещё они стали звать её Пустошью, а её игры смертельными...

Она знала, что для них значила смерть... ей польстило такое определение...

Пустошь... имя ей тоже понравилось. Раньше ей давали другие имена и никогда подобное...

Смертельные игры Пустоши...

Они договорились.

После игр Она... Пустошь... снова насыщалась, Ей становилось сытно и хорошо... и Она уже не хотела уходить из этого неприветливого мира, у которого Хранители оказались одновременно сильными, жадными и щедрыми.

Хранители не мешали Ей жить, как хотелось, в тех границах, которые сами установили. Пока ей было интересно; пусть думают, что Она совершенно бессильна перед их магической преградой...

Всё-таки они странные... забавные... Забывают, что она древнее их... намного.

***
Он смотрел в потолок, с каким-то безразличием понимая, что снова проснулся задолго до часа пробуждения. С привычным равнодушием принимая то, что больше не уснёт. Бессонница будет снова властвовать, как многие последние месяцы. Или уже годы?.. Хотя... не всё ли равно?

Сколько он сегодня проспал? От силы два-три часа?

Никаких мыслей, эмоций. В голове пусто.

В темноте создавалось впечатление, что он смотрит в никуда, в бездну или в свою душу... Она у него тоже такая же чёрная.

Когда-то он хорошо видел в темноте. Магия помогала в этом. Эта способность считалась обычной, ничем не примечательной.

Теперь он пуст. Магию отобрали. Выжгли. Соответственно магического зрения больше нет. Теперь в темноте он похож на слепого котёнка.

Глаза начали болеть от напряжения. Зачем он вглядывался в потолок? Что хотел там найти? Осознав бессмысленность действия, он расслабился.

Сколько прошло времени?.. Много? Наверное, часа два.

Раньше бессонница бесила его, теперь — нет. Привык. За месяцы... годы... столетия?..

Впрочем, неважно.

Он давно уже изучил этот потолок вдоль и поперёк, вплоть до каждой крапинки, трещинки. Днём, конечно. За столько-то лет как не изучить? Поэтому ночью отчётливо представлял, где эти самые крапинки, трещинки, переходы, балки... и просто представлял их себе.

Для чего? Потому что о чём-то же нужно думать и что-то представлять. Безопасное. Бестолковое.

Глупо.

Бессмысленно.

Впрочем, как и вся его жизнь. Глупая и бессмысленная. Была и есть. Сейчас он это понимает.

Здесь время проходило странно: то слишком быстро бежало, то очень медленно тянулось. Поэтому он давно не следил за ним и понятия не имел, сколько лет уже находится здесь.

Ведь ему давно всё равно. Все равно же? Или все же нет?..

Прислушался к себе. Замер на несколько мгновений.

Внутри только пустота, выжженная пустыня. Вырезанное сердце, растоптанная душа. Никаких чувств и эмоций.

После смерти Оксии он совсем очерствел.

Он ничего не почувствовал, даже облегчения. Или спокойствия. Только безразличие.

— Командир, ты чего опять не спишь? — в темноте совсем рядом прозвучал еле слышный сонный голос. — Завтра идём к Озеру смерти — надо спать, чтоб силы были. Сдохнуть там можно в два счёта.

— Заглохни.

Одного слова хватило, чтобы чужой раздражающий голос затих, а его обладатель вжался в кровать и замер.

Он закрыл глаза. Пусть никто не видит, как они блестят в темноте, не знает, что он бодрствует. Его людям нужно выспаться. Сон — это сильное здоровое тело, хорошая реакция и способность думать. Завтра, или уже сегодня, всё это понадобится, чтобы остаться в живых у Озера смерти, хотя он до сих пор не понимал, зачем смертники цеплялись за свою бестолковую жизнь?