– Так, давайте по порядку, – прервала я полубессвязный поток речи Анны Климовой. – Жанна – это кто? Ваша дочь, подруга?

– Дочка моя единственная, – отозвалась моя собеседница. – Жанночка, пропала она… Я не знаю, что делать, она на звонки не отвечает, и где находится – тоже не знаю. Помогите мне, пожалуйста, я заплачу вам, сколько вы скажете, только найдите ее!

– Анна, давайте с вами встретимся в удобное для вас время, и вы в деталях мне расскажете свою историю, – предложила я. – Я с радостью помогу вам, только пока я не узнаю подробности исчезновения вашей дочери, я ничего не смогу сделать. По телефону говорить не слишком удобно, вы меня понимаете. Вы можете встретиться со мной?

– Конечно, когда вы скажете! – с готовностью отозвалась Анна. – Только… я живу далеко, дома у меня не убрано… Как с Жанной все это началось, я квартиру совсем забросила, за порядком не слежу. Давно мне надо было с ней поговорить, может, и не пропала бы она…

– Вы ведь вместе с дочерью живете? – уточнила я.

– Да, конечно, – подтвердила моя собеседница. – Далеко от центра, к сожалению. Может, жили бы мы где-нибудь поблизости от университета, где Жанна учится, все было бы не так. Да нет, нет, это же в конечном счете все отговорки были… Только бы нашлась она, дочка моя…

– Ладно, с этим мы разберемся, – пообещала я. – Скажите, где вы живете и когда вам удобно со мной встретиться?

– Я проживаю на улице Зарубской, это Завьяловский район, – проговорила Анна. – Дом пятьдесят три, квартира один. На первом этаже.

– Отлично, – среагировала я. – В какое время мне лучше к вам подъехать?

– Да когда вы сможете, я весь день буду дома, – пробормотала женщина. – Я даже не знаю, что делать… Все городские больницы обзвонила, даже в морг звонила, слава богу, Жанны нигде нет. Значит, она жива, правда? А вдруг… вдруг ее найдут, и…

Продолжать несчастная не смогла – я услышала рыдания, которые та уже не пыталась скрывать и сдерживать. Я молчала. Олеся смотрела на меня, пока я разговаривала со своей клиенткой. На лице ее читалось разочарование, смешанное с любопытством. Понятное дело, приятельница расстроилась, что я не могу ей помочь повлиять на дочь, и в то же время Олесе наверняка было интересно, что за дело я буду расследовать на сей раз. Этого у нее не отнимешь – подруга, даже несмотря на собственные проблемы, всегда любила, когда я ей рассказывала что-нибудь интересное из своей детективной практики.

Наконец Анна справилась с приступом отчаяния и тоски и проговорила слегка дрожащим голосом:

– Простите меня, пожалуйста. Приезжайте, как сможете. Просто… просто у меня горе, понимаете…

– Успокойтесь, прошу вас, – произнесла я. – У вас есть что-нибудь вроде валерьянки или пустырника? Выпейте, придите в себя. Я сейчас уже выезжаю, думаю, если не будет заторов, скоро буду у вас.

– Спасибо вам огромное! – искренне проговорила женщина. – Пробок сейчас из города быть не должно, если вы едете из центра. От нас обычно заторы в восемь-девять утра, когда люди на работу добираются. Вечером улицы стоят, после пяти часов где-то.

Я еще раз настоятельно посоветовала Анне успокоиться и положила трубку. Посмотрела на Олесю, но не успела ничего сказать – подруга меня опередила.

– Новое дело, да? – спросила она. Точнее, уточнила, из моих ответов по телефону и так все было ясно.

Я кивнула.

– Эх, и я тут со своими заботами, – вздохнула Олеся. – Ты уж извини, что я тебя сорвала… У меня ж по понедельникам выходной, вот и подумала, что ты тоже свободна. Ты, наверно, и так по уши в этих своих расследованиях, и я вот… Танюш, прости, но я честно не знаю, как мне бороться с этой треклятой игроманией у ребенка!