Мама с тетей Джои легли на кровать, Адезина пристроилась между ними. Тетя Джои лежала как деревянная, вытянув руки вдоль тела. Мама повернулась на бок, взяла ее за левую руку. Она немного расслабилась, и Адезина вошла в мамин ум.

Там ей было хорошо, как в большом доме, где много комнат, много воздуха и красивые виды. Кое в какие комнаты мама ее не пускала, объяснив, что там все очень личное и только для взрослых.

И еще там жили зайчики. Адезине они нравились, но она не понимала, зачем маме столько.

– Привет, детка. – Мама стояла у окон, держа на руках большого крола. – Готова? – Она опустила кролика на пол, и Адезина запрыгнула ей на руки вместо него.

– Готова, мам.

Только что Мишель была в собственной голове, как ее представляла себе Адезина, и вдруг оказалась с дочкой в доме Джои – больше, чем настоящий. Из холла тянулись длинные коридоры с множеством закрытых дверей.

– Джои? – Мишель старалась не орать Адезине в ухо, хотя и знала, что на самом деле та не сидит у нее на руках. – Ты где?

– Тут, – послышалось за спиной. Джои, моложе реальной, стояла в разноцветных пятнах от дверных витражей.

– Ох и напугала же ты меня. – Мишель потрогала резную настенную планку, украшающую весь холл. – У тебя здесь все по-другому.

– Да – не знаю уж, я это делаю или Тыковка. – Джои огляделась. – Если б я захотела обновить эту халупу, то, наверное, все так бы и выглядело. Входная дверь особенно клевая.

Мишель поцеловала Адезину и поставила на пол.

– Для тебя это конечная остановка, детка. Побудь тут, хорошо? Дальше мы с тетей Джои пойдем одни.

– Погоди. – Джои открыла первую слева дверь. – Я тут приготовила кое-что для Тыковки.

В комнате перед большим телевизором стоял пухлый диван с узором из хризантем. У окна-фонаря играли в шахматы два здоровенных зомби, а на диване сидели выдры – они ели попкорн и смотрели мультики. Адезина с радостным визгом плюхнулась рядом с ними.

– Выдры разве едят попкорн? – поинтересовалась Мишель. Джои, удивив ее, весело ухмыльнулась:

– Мой дом, мои правила. Адезине они нравятся, вот и ладушки.

– Ну что, пошли?

– Пошли, – посерьезнела Джои.

– Веди – я не знаю, где здесь начало.

– Вон там. – Джои взяла Мишель за руку, удивив ее еще больше. Они свернули в предпоследний из коридоров. На тускло-серых стенах светильники с частично перегоревшими лампочками, на полу дорожка с зеленовато-коричневым волнистым узором. По три двери с каждой стороны, и одна в торце. Джои замедлила шаг, и Мишель приходилось тащить ее за руку.

– Я понимаю, тебе не хочется, но это единственный выход.

– Знаю, – ответила Джои, открывая первую справа дверь.

Хлынувшее в коридор солнце на миг ослепило Мишель. Она поморгала, и расплывчатые силуэты преобразились в людей.

Они с Джои стояли на вершине холма. Под ними высокая гибкая женщина в летнем платье смеялась над шуткой своего кривоногого спутника и пила что-то из высокого стакана. Рядом бегала девочка, маленькая худышка.

– Это мама, а это я, – шепотом пояснила Джои.

– Сколько тебе здесь? – Мишель не могла оторвать глаз от этой золотой, мирной картины.

– Одиннадцать…

– Что ж ты плачешь? Эта девочка счастлива.

– Последнее, блин, хорошее воспоминание в моей жизни.

Маленькая Джои, с косичками, в розовой майке и комбинезоне, запрокидывала голову и хохотала совсем как мать.

– На хрен. – Взрослая Джои захлопнула дверь, погасив солнечный день, и перебежала к другой. В комнате стояла кровать, на ней сидели мать с дочерью. Мать непричесанная, в грязном домашнем халате, Джои в голубой футболке и старых, но чистых джинсах.