Без сил она рухнула на кровать, где Боря, свернувшись в позе эмбриона с поджатыми ногами и скрещенными на груди руками, спал почти неслышно. Аде мерещилось, что он стонет во сне, потирает шею, но не рискует предпринять побег. Даже мысленно. Боится. Он ее боится.

Было бы странно, если бы не боялся. Разве можно не бояться собственного убийцу?

Ада вздохнула. Не хотелось ей быть тем, кого боятся. Но путь есть путь. Приходится принимать все его особенности.

Она разделась, отвернувшись к стене, будто бы Боря посмел сейчас проснуться. Натянула длинную растянутую футболку светло-серого цвета, расчесала густые черные чуть вьющиеся к вечеру волосы и примостилась на краю кровати так, чтобы не касаться парня даже волоском. Ада отправилась изучать, как и пообещала Боре. Изучать во сне то новое, что должен быть открыть ей Александр после совершенного ритуала.

Любимый не заставил себя ждать. Он словно бродил где-то на краю подсознания Ады и нетерпеливо выстукивал ногой ритм, как бы намекая, что девушка слишком долго ведет свои внутренние монологи, а пора переходить к делу.

Впервые Ада испытала смешанные чувства. Сначала она побаивалась голоса и смутного образа во снах и ничего не понимала, потом стала ждать встреч. В последние же годы ощущала исключительно восторг и странное желание поклоняться и повиноваться. Такая сильная любовь.

Сегодня она смутилась. Ада ждала Александра, предвкушала, желала рассказать, что ей удалось. Ей, обычной девчонке, удалось воскресить человека! В ней не было саамской крови, девушка не обладала силой шамана, но все же смогла. Во имя любви. Во имя справедливости. Во имя…

Ада поняла, что говорит все это вслух. Не настолько вслух, чтобы ее услышал спящий безвольный Борис, но настолько, чтобы Александр показался не смазанным сном, а во всей красе. Ярко-синяя рубаха с высоким воротником и вышитой окантовкой, оленья шкура через плечо, нож в кожаной оплетке на ремне. Пронзительный взгляд умных полупрозрачных глаз, не упускавших из вида ни одну мелочь. Темные до плеч волосы. Изогнутые в хитрой усмешке тонкие губы и шрам, проходящий от подбородка до глаза, пересекая рот и всю щеку.

Странный, ненастоящий, мертвый шаман. От которого захватывало дух, глаза загорались безумным огнем, а в сердце начинало нестерпимо печь. Ада и сама не понимала, что в образе этого человека так на нее влияет.

– Я смогла, – прошептала девушка и склонила голову, словно так было нужно.

– Знаю. Чувствую. Но есть что-то еще.

Ада не ответила и лишь потупила глаза.

– Ты жалеешь.

– Ни секунды! Ведь эта жертва поможет вернуть тебя.

– Нет, ты жалеешь не о содеянном. Ты жалеешь его.

– Я… – Ада собралась было оправдаться, но вспомнила, что неведомым образом общается во сне с давно умершим человеком. И по большому счету, все это происходит в ее голове, а значит, она не может врать. Ведь этот шаман – иллюзия, воспоминание или неупокоенная душа, которой удается проникать в сознание и диктовать свои условия. Но также он – единственная любовь на века. Любовь, которая победит смерть, время и законы Вселенной.

Можно лишь попытаться поверить самой в искусственные, специально выдуманные мысли. Навязать себе и передать шаману. Вот только зачем? Уж точно не ради этого паренька, жизнь которого уже закончилась, хоть он и продолжает ходить, есть и разговаривать.

Словно уловив и эти мысли, Александр растекся в счастливой улыбке, и шрам сильнее побелел. Это привлекало и пугало. Раньше Ада никогда не видела, чтобы шаман улыбался. Она вообще не видела его так четко, как теперь. Будто принесенная жертва уже дала ему плоть.