Да и главнюга – пусть Димин нейтралитет уважал – постоянно пытался подбить на расследование, на тему:

– Не обязательно ведь в политику лезть! Кто тебе мешает новый бриллиант красный[1] отыскать?!

Но если расследование – это всегда кому-то неудобно.

Полуянов недавно рассказывал, как в ресторан (с мишленовской рекомендацией!) наведался спецназ, уложил посетителей лицами в пол. Решил, по старой памяти, копнуть глубже. Вышел в итоге на заказчика рейдерского захвата – чиновника из столичной мэрии. И тот же главнюга мигом засуетился:

– Нет, Дима, дальше не лезь. У этого ресторана много нарушений. Его абсолютно справедливо закрыли.

Спорить Полуянов не стал. Пусть будет только свой маленький мирок. Собственное тихое счастье.

В прежние вольные времена Надюшка, подруга сердечная, пресноватой казалась. А сейчас начал ценить ее преданность. Предсказуемость. Надежность.

Однако в последнее время стал примечать: что-то темнит его девочка. То врет, что в спортивном клубе (хотя явно там не была). Или с работы отпрашивается – и ему не рассказывает, куда ходила. На телефон вдруг пароль поставила – оправдалась, что за мобильный банк боится.

Мысли, что подруга налево ходит, Полуянов даже не допускал. А вот куда-то влипнуть могла. Женщины по сути своей слабы и любопытны. Обнаружил ведь – спустя немало лет после знакомства, – что его скромняжка-милашка в юные годы хорошо зажигала[2]. Но чем, интересно, Надька может увлечься сейчас?

Однако Диме казалось неправильным копать под гражданскую супругу. Поэтому терпеливо ждал. Тем более казалось ему по каким-то витающим в воздухе признакам, Надюшка тяготится своей тайной. И сама ему проболтается. Причем очень скоро.

Факт, что в историко-архивной библиотеке имеется привидение, признавали все, даже директор. Как иначе, если старинный особняк и в нем древние рукописи – самая ранняя аж одиннадцатого века?

Лично Надя духа-охранителя ни разу не видела. Но другим являлся – всем в разном обличии. Седобородым старцем, бледным юношей или вообще котом с пронзительным взглядом. Так что вечером, когда читатели расходились, Митрофанова всегда немного настороже. Нрав у привидения, говорили, непредсказуемый. Мог в плечо толкнуть, телефон из рук выбить.

В восемь тридцать – через полчаса после закрытия – Надя заперла зал и двинулась было к выходу. Но когда ступила на мраморную парадную лестницу (любила цокать по ней каблучками и представлять себя королевой), вдруг откуда-то сверху холодом повеяло. Прямо совсем ледяным. Очень странно. Как раз сегодня радовались с девчонками, что наконец-то деревянные, древние окна поменяли на стеклопакеты, ниоткуда не дует. Форточка, что ли, где-то распахнута? Но охранники в восемь обход делают, должны были проверить.

Сказать при выходе, чтобы еще раз посмотрели? У них и паркет старинный, и лепнина, и книги – температура ниже шестнадцати опускаться никак не может.

А холодом – Надя поежилась – тянет конкретно. Да еще – или кажется? – странные звуки добавились. То ли всхлип, то ли стон. Народу на ее втором этаже никого. Начальница отбыла в шесть, читателей Митрофанова разогнала без пятнадцати восемь. Пусто, гулко, страшновато. Но все-таки решила посмотреть сама. В конце концов, сколько уже лет в библиотеке – и еще ни разу с привидением не встречалась.

Вдруг показалось: осторожные шаги. За спиной. Остановилась. Крикнула неуверенно: «Есть кто-то здесь?» Тишина. Показалось, наверно.

Снова двинулась вверх по лестнице.

На третьем этаже два читальных зала, директорский кабинет, бухгалтерия. Свет приглушен: начальство допоздна сроду не сидит. Надя – зачем-то на цыпочках – взлетела вверх. Холодней с каждым шагом. Если это окно, то распахнуто настежь. И всхлипы все отчетливее.