Когда Перигрин приблизился, мистер Кондукис перевёл взгляд на руки своего гостя.

– Вы в порядке? Оправились?

– Да. Не знаю, как благодарить вас, сэр. Что же касается всех этих вещей, я, право…

– Они вам впору?

– Да, совершенно.

– Больше ничего и не требуется.

– Кроме признания того, что они все-таки принадлежат вам, – сказал Перигрин, выдавив из себя лёгкую усмешку, чтобы фраза не прозвучала чересчур напыщенно.

– Я уже говорил, что чувствую себя ответственным за случившееся. Вы могли… – тут голос изменил мистеру Кондукису, но губы беззвучно закончили фразу:

– захлебнуться.

– Клянусь честью, сэр, это так! – начал Перигрин заготовленную речь. – Вы спасли мне жизнь. Без вас я так бы и висел на кончиках пальцев, пока совсем не обессилели, а потом… потом, как вы изволили выразиться, захлебнулся бы самым гнусным образом.

– Я бы винил в этом себя, – почти беззвучно произнёс мистер Кондукис.

– Боже, но почему?! Какая связь между вами и дырой на сцене «Дельфина»?

– Это здание – моя собственность.

– О! – воскликнул Перигрин прежде, чем успел сдержать себя. – Прекрасно!

– Почему?

– Я имел в виду, как прекрасно владеть этим восхитительным маленьким театром.

Мистер Кондукис посмотрел на него без всякого выражения.

– Вот как? Прекрасно? Восхитительный? Вы, наверное, знаток театральных зданий?

– Не совсем. То есть я не специалист. Господи, конечно, нет! Но я живу театром и прихожу в восторг от старых построек.

– Понятно. Полагаю, вы не откажетесь выпить со мной? – предложил мистер Кондукис в своей безликой сухой манере, направляясь к подносу с напитками.

– Ваш слуга уже потчевал меня очень крепким, великолепно подкрепляющим горячим ромом.

– Мне кажется, вы согласитесь ещё на одну порцию. Все необходимые компоненты тут есть.

– Только, пожалуйста, немного, – сказал Перигрин.

Кровь в жилах радостно пульсировала, и хотя в ушах стоял тихий звон, чувствовал он себя просто великолепно. Мистер Кондукис поколдовал у подноса и вернулся с ароматным дымящимся бокалом для Перигрина и чем-то налитым из кувшина для себя. Это «что-то» походило на простую воду.

– Присядьте, – предложил он.

Когда они сели, мистер Кондукис кинул на Перигрина быстрый, ничего не выражающий взгляд и сказал:

– Вы, вероятно, задаёте себе вопрос, почему я оказался в театре? Мне подали идею снести его, чтобы освободить место под застройку. Уже некоторое время обдумываю это предложение и решил освежить свои воспоминания. В агентстве по недвижимости моему человеку сообщили, что вы там.

С этими словами мистер Кондукис запустил два пальца в нагрудный карман, и Перигрин увидел свою карточку. Она показалась ему чудовищно неопрятной.

– Вы… вы собираетесь снести театр? – спросил он нарочито бесстрастным голосом, что прозвучало ужасно фальшиво, и сделал глоток рома. Напиток оказался очень крепким.

– Вам не нравится эта идея, – заметил мистер Кондукис скорее в форме утверждения, чем вопроса. – Есть ли тому иная причина, кроме общего интереса к подобным зданиям?

Если бы Перигрин был абсолютно трезв и одет в собственный костюм, он, скорее всего пробормотав нечто неубедительное, поспешил бы покинуть мир мистера Кондукиса. Однако он был вырван из привычного окружения и даже лишён привычной одежды.

Мистер Джей начал вдохновенную речь. Он говорил о том, как выглядел театр после всех нововведений мистера Адольфуса Руби. Он описал посетившее его за миг до падения в люк видение чистого, сверкающего огнями, полного взволнованной публики зала. Он упомянул, что здание – последний шедевр в своём роде и так хорошо оборудовано неожиданно большой сценой, что в нем можно ставить любые спектакли.