Дмитрий Артемович за один широкий шаг нагнал Рыжего, пристроился рядом, и остальные потянулись следом, словно примагниченные, забыв про висящий над костром котелок. Жутковато было разделяться и оставаться одним. Всем вместе как-то спокойнее.

Демид, как настоящий рыцарь, держался рядом с девчонками, посматривал на них, будто проверял, не пропали ли. В основном, конечно, на Кошкину, но на Соню тоже. А один раз даже улыбнулся ей ободряюще. Не то что Рыжий.

А тот привел их к каким-то зарослям кустов, ткнул пальцем:

– Это здесь, – и попятился.

Трус!

Зато Дмитрий Артемович, невероятно спокойный, даже какой-то внушительный, словно герой боевика, шагнул к кустам, раздвинул ветки, исчез среди листвы.

Соне показалось, что его не было очень долго. Сердце за это время успело сделать точно не одну тысячу ударов, а нервы свились в тугой жгут. А потом раздался… смех, даже хохот, и невольно подумалось, что тренер просто спятил от ужаса. Но вслед за смехом донесся его веселый возглас:

– Идите все сюда!

– Нет уж, – забормотала Валя, затрясла головой и даже совершенно по-детски топнула ногой.

И, наверное, никто бы не решился. Но тут их опять окликнули, уже с другой стороны. Откуда-то, совсем не из столовой, появилась недоумевающая Настя:

– Вы почему все куда-то умчались? А кто за кашей следить будет?

Упоминание о каше и совершенно живая и здоровая инструкторша резко снизили градус напряжения, а тут еще Дмитрий Артемович опять позвал из кустов:

– Да идите, не бойтесь.

Кошкина, о чем-то догадавшись, глянула с прищуром на Рыжего. Тот стоял позади всех, делал вид, что ничего не видел и не слышал, и крайне увлеченно рассматривал облачка в небе.

– Макс! – угрожающе процедила Кошкина и ломанулась в кусты, но уже буквально через несколько секунд выскочила назад и бросилась к Рыжему: – Я тебя урою, придурок!

Увернуться он не успел, Яна с размаха влепила ему по лбу тетрадью, которую по-прежнему держала в руках.

– Сейчас тут точно труп будет. Но уже настоящий. Твой.

– Яна! Яна! Успокойся! – попыталась остановить ее Настя.

Демид уверенным шагом направился к зарослям, бесстрашно полез в кусты по Кошкиным следам. Тогда и Соня не стала ждать, нырнула следующей, даже ветки не успели сомкнуться.

Взгляду открылась крошечная выкошенная полянка, на краю которой рядом с полуразрушенным постаментом лежала поверженная временем статуя пионера с барабаном, висящим на уровне живота, и с гордой и оттого совершенно нелепой и неуместной улыбкой на бледных губах.

– Идиот, – пискнула за Сониной спиной Силантьева, которая тоже решилась пройти.

Славик стоял, немного ошарашенный, а вот Киселев улыбался и тихонько бормотал себе под нос:

– Ну лежит же. Человек. И неживой.

Скорее всего, он тоже в этом участвовал.

Вот же дураки безмозглые! И ведь сыграли без сучка без задоринки, со всеми эмоциями и репризами.

Наконец-то выбравшись из кустов, Дмитрий Артемович, сдвинув брови, принялся выговаривать Рыжему:

– Максим! Так не шутят. Заканчивай уже со своими приколами. А если бы кому плохо стало?

А Настя разбиралась с Кошкиной. Но не ругала, что та могла покалечить Рыжего (да они бы все сейчас его с удовольствием покалечили), а с пристальным вниманием рассматривая тетрадь в ее руках:

– Яна, что это у тебя?

– Дневник, – честно ответила та, но покрепче прижала тетрадь к животу, явно не собираясь отдавать.

– Твой? – снова спросила Настя, прищурившись.

– Нет, мы тут нашли, – растерянно выложила Валя. – В том корпусе, – и указала в нужную сторону.

Соня прекрасно видела, что у Насти просто руки чесались забрать у Кошкиной дневник, как следует рассмотреть, полистать. Но что-то ей все же мешало: может, излишняя правильность, может, сомнения. А Яна, легко считав ее интерес и невозмутимо пялясь прямо в глаза, демонстративно приподняла нижний край футболки и засунула тетрадку за пояс джоггеров.