– Да. А как далеко это отсюда?

– Около четырех миль. В здешнем воздухе все кажется ближе, чем на самом деле. Давайте остановимся, если не возражаете. Я хочу закончить, пока мы не приехали.

– Ничего не имею против.

Когда машина встала, в окно тотчас же ворвались местные шумы и запахи – пахло нагретой солнцем травой, землей и лишайниками, стрекотали кузнечики, с горы, лаская слух, доносился дробный топот овечьего стада.

– Хотя рассказывать уже почти нечего, – возобновил рассказ Фабиан. – Впервые мы заподозрили неладное спустя пять дней после того, как она по лавандовой дорожке удалилась в стригальню. От одного из ее сподвижников пришла телеграмма. Он интересовался, почему она не приехала на парламентские дебаты. Без нее там было как-то пустовато, и братья парламентарии забили тревогу. Сначала мы подумали, что она по какой-то лишь ей одной ведомой причине решила никуда не ездить. Дядя позвонил в ее клуб и всем ее друзьям. Затем связался с ее адвокатами. С ними у нее была намечена встреча, но она так и не явилась. По их предположению, дело касалось завещания. Флоренс постоянно вносила в него изменения, чтобы ее племянник Дуглас мог распорядиться ее серебром и драгоценностями наиболее достойным образом. Потом последовали другие настораживающие новости. В дальнем углу шкафа ее секретарь обнаружила упакованный чемодан Флосси. А в ящике ее туалетного столика – сумочку с билетами и деньгами. Выяснилось, что Томми Джонс не подвозил ее к почтовой машине. После этого были созданы поисковые партии, которые поначалу действовали стихийно, затем – более организованно.

Река Мун протекает в ущелье совсем рядом с фермой. Флоренс иногда ходила туда по вечерам. Она утверждала, что на берегу лучше думается. Господи, спаси ее душу. Когда появилась полиция, они ухватились за эту гипотезу и, обшарив все берега, стали ждать, когда бедняжка всплывет десятью милями ниже по течению, где крутился водоворот. Они все еще ждали, когда кладовщик на складе у Ривенов сделал свою страшную находку. Но к этому времени все следы преступления были уничтожены. Сарай тщательно убрали, стригали уехали, прошли сильные дожди, и никто уже не мог точно вспомнить события того вечера. Ваши уважаемые коллеги-детективы все еще продолжают изображать из себя ищеек, обнюхивая все углы. Они периодически возвращаются и в сотый раз задают нам одни и те же вопросы. Теперь, кажется, все. Или нет? – спросил Фабиан.

– Весьма четкое изложение событий, – заметил Аллейн. – Однако мне придется уподобиться моим столь презираемым вами коллегам и задать кучу вопросов.

– Всецело подчиняюсь.

– Прекрасно. Прежде всего изменился ли ваш быт после смерти миссис Рубрик?

– Дядя умер от сердечного приступа через три месяца после ее исчезновения. У нас появилась экономка, миссис Эйсворти, немолодая кузина дяди, которая ссорится с соседями и следит за нашей нравственностью. В остальном все осталось без изменений.

– В доме сейчас живете вы, капитан Грейс, который приходится племянником миссис Рубрик, мисс Урсула Харм, ее подопечная, и мисс Теренс Линн, ее секретарь. А слуги?

– Повариха, миссис Дак, которая работает здесь уже пятнадцать лет, и слуга Маркинс. История его появления заслуживает отдельного рассказа. Он своего рода феномен. В этой стране практически нет слуг-мужчин.

– А что вы можете сказать о работниках фермы? Если мне не изменяет память, это мистер Томас Джонс, управляющий, его жена и сын Клифф; потом разнорабочий – я правильно его назвал? – по имени Альберт Блэк, три пастуха, пять приходящих стригалей, сортировщик шерсти, трое мальчишек-подручных, два садовника, скотник и повар на ферме. Правильно?