Предположение Фабиана вызвало бурю протеста. Обе девушки и Дуглас Грейс принялись с жаром опровергать его. Аллейну показалось, что ими движут скорее эмоции, чем здравый смысл. В свете огня, ярко вспыхнувшего в камине, Аллейн увидел, как мисс Линн сжала руки.

– Это просто чудовищно, Фабиан, – резко сказала она.

Аллейн заметил, как Дуглас положил руку на диван у нее за спиной.

– Согласен, – поддержал он девушку. – Не только чудовищно, но и глупо. С какой стати тете Флосси бродить до трех утра, вернуться домой, а потом опять уйти, чтобы ее убили?

– Я же не сказал, что это реально, – пояснил Фабиан. – Я лишь не исключаю такую возможность. У нас же нет доказательств, что это была не Флосси.

– Но какая могла быть причина…

– Свидание, – предположил Фабиан, покосившись на мисс Линн.

– Что за гнусности ты говоришь, Фаб, – возмутилась Урсула.

– Ты так считаешь, Урси? Ну, прости. Разве нельзя чуть-чуть подшутить над покойниками? Приношу свои извинения. Вернемся к рассказу.

– У меня все, – промолвила Урсула, и в комнате повисло напряженное молчание.

– Рассказывать больше нечего, – прервал молчание Дуглас. – Когда на следующее утро Урсула пришла в спальню тети Флосси, чтобы убраться, она не заметила ничего необычного. Кровать была заправлена, но это ни о чем не говорило, потому что здесь все убирают свои кровати сами. Поэтому Урсула не удивилась.

– Удивиться не мешало бы, – заметила мисс Линн. – Когда миссис Рубрик уезжала, белье с ее кровати снимали, а свежее стелили накануне ее возвращения. Поэтому она всегда оставляла кровать неубранной.

– Тогда мне не показалось это странным, – ответила Урсула. – Я почистила ковер, вытерла пыль и ушла. В остальном в комнате был полный порядок. Тетя Флоренс была поразительно аккуратна.

– Была еще одна деталь, на которую ты не обратила внимания, Урсула, – сказала Теренс Линн. – Ты, вероятно, помнишь, что брала механическую щетку у меня. Когда ты закончила с уборкой, я забрала ее назад. Контейнер был заполнен, и я понесла щетку к мусорному ведру, а там я обнаружила, что на одну из осей что-то намоталось – как раз между колесом и контейнером. Я размотала это что-то. – Девушка немного помолчала, глядя на свои руки. – Это был клок шерсти, – спокойно продолжила она. – Овечьей шерсти из настрига.

– Ты нам об этом не говорила! – вскинулся Фабиан.

– Я сказала следователю, но он не придал этому значения. По его мнению, во время стрижки овец это вполне естественно. Явно городской житель.

– Но шерсть могла попасть в щетку сто лет назад, – возразила Урсула.

– Ну, нет. Когда ты брала у меня щетку, шерсти в ней не было. Я точно знаю. И если бы миссис Рубрик увидела этот клочок на ковре, то подняла бы. Она ненавидела, когда что-то цеплялось к ковру, и сразу же поднимала любой мусор. У нее был просто пунктик в этом отношении. Могу поклясться, что при ней в комнате не было никакой шерсти.

– А какой величины был этот клок шерсти? – поинтересовался Фабиан.

– Небольшой. Даже не прядь, а какая-то завитушка.

– Этакая малюсенькая крохотулечка, – детским голоском произнесла вдруг повеселевшая Урсула. Такая изменчивость была вполне в ее характере. От нервозной напряженности она легко переходила к легкомысленной насмешливости.

– Я полагаю, что кто-то мог подхватить клочок шерсти в сарае. Она ведь сальная и липнет к одежде, – высказал предположение Аллейн.

– Да, липнет, – легко согласился Фабиан.

– А поскольку она сальная, то могла пристать к чему-нибудь в комнате, – добавил Дуглас.

– Но только не в комнате тети Флоренс, – запротестовала Урсула. – Дуглас, ты ведь знаешь, что там убиралась я. И у тебя хватает наглости утверждать, что я в предыдущую уборку оставила на ковре кусок сальной шерсти. Поросенок!