Вернувшись в свой кабинет, Наполеонов уткнулся в имеющиеся материалы дела. Его успокоило то, что на труп выезжал следователь Семён Васильевич Гаврилов, которого он знал как ответственного и дотошного служаку.

Убиенный Олег Савельевич Чекуров нравился ему гораздо меньше. Хотя кто сказал, что жертвы преступлений должны нравиться правоохранительным органам? Правильно, никто.

Бизнес у Чекурова, по всей видимости, был средним. Где он деньги на него взял, теперь у него не спросишь. На акулу он явно не тянул, но конкуренты наверняка имелись.

– Чёрт бы их побрал, всех этих буржуев, – выругался Наполеонов.

– Может, чаю? – спросила снова сунувшая голову в дверь Элла.

– Давай, – вздохнул следователь, – а печенье у нас есть?

– Пачка вафель завалялась.

– Ладно, давай вафли.

После сладкого чая с вафлями настроение следователя поднялось. Версий вырисовывалось несколько. Но основная – бытовая. Трудно поверить, что конкуренты прикончили Чекурова пепельницей. Сделать это могла, скорее всего, разгневанная женщина – любовница, жена или собутыльник. Но следов пирушки в квартире бизнесмена не было. Тело обнаружил водитель жертвы.

Наполеонов внимательно рассматривал фотографии с места преступления.

Снимки как снимки, но следователь поморщился и невольно подумал о том, что если бы их делал Валерьян Легкоступов, тот самый, которого он постоянно ругал за художественное отступление, на них можно было бы увидеть нечто, что дало бы зацепку. Хотя, пожалуй, он фантазирует, – одёрнул сам себя Наполеонов и снова стал перебирать фотографии.

Следов борьбы заметно не было. Только скатерть слегка съехала. Такое впечатление, что убитый не только не защищался, но и не ожидал нападения.

Экспертиза говорила о том, что замки взломаны не были, значит, Чекуров сам открыл дверь убийце. Личный водитель, обнаруживший труп, утверждает, что дверь была открыта.

Пальчики найдены на пепельнице, двери и других поверхностях, но в картотеке их нет и сравнить не с чем. Надо взять отпечатки пальцев у всех лиц, посещавших квартиру бизнесмена.

Пока же отпечатки взяли только у водителя. И он наследил повсюду, кроме пепельницы…

Хотя в том, что отпечатки водителя были повсюду, не было ничего удивительного, так как в деле чёрным по белому написано, что Сергей Яковлевич Юргенев был не только водителем бизнесмена, но и близким другом.

«А вот это интересно, – подумал Наполеонов, – не просто водитель, но и друг…»

Неожиданно ему пришёл в голову вопрос – смог бы он работать водителем у Мирославы Волгиной, своей подруги детства. Ответ однозначный – нет и ещё раз нет. Да и она никогда не предложила бы ему подобного. Если бы у него дела были совсем плохи, накормила, напоила, предоставила жильё и приложила бы все усилия, чтобы помочь ему встать на ноги. Он сделал бы для неё то же самое. Но держать друга на должности личного шофёра, можно сказать, обслуги, это, с точки зрения Наполеонова, безнравственно. Конечно, не Наполеонову его судить, но для характеристики жертвы этот факт пригодится. Следователь придерживался теории – чтобы найти преступника, нужно изучить характер жертвы.

Работа предстоит немалая – опрос свидетелей, сотрудников, родственников и всё такое прочее.

Увлёкшись делом, Наполеонов не заметил, как яркий солнечный день медленно посерел, приближаясь к вечеру, и теперь, точно серый кот, топтался на крыше, выгнув хвост трубой.

Элла уже давно ушла, и в приёмной было тихо.

«Надо думать, что уже все разошлись», – подумал Наполеонов и набрал номер со служебного телефона.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – отозвался приятный мужской голос.