– Привет всем! – сказал я, входя в свой кабинет. – Новость слышали? В дежурке лишнего человека обнаружили.

– Лишнего человека? – напрягся инспектор Матвеев.

– Ну да. Сидит в клетке какой-то хмырь, никто не поймет, откуда он взялся.

– Мать его! – застонал Матвеев. – Это же я вчера вечером Селивановского на два часа закрыл! Е-мое, вот теперь визгу будет! Я, блин, совсем про него забыл…

– Все к начальнику! – раздался по коридору голос Игошина, заместителя нашего шефа.

В кабинете начальника уголовного розыска Александра Петровича Зыбина оперативники рассаживались строго на определенные места: поближе к начальнику – его заместитель и старшие инспектора, у дверей – лейтенантская молодежь. Занимать место отсутствующего сотрудника категорически запрещалось.

Дождавшись, пока личный состав рассядется вдоль стен, Зыбин придирчиво осмотрел нас, велел закрыть входную дверь.

– Где Матвеев? – спросил он, обнаружив пустой стул. – Я вроде бы его утром видел?

– Александр Петрович, – забубнил заместитель, – его в дежурку срочно вызвали. Через минуту он будет.

– С каких это пор дежурная часть стала командовать уголовным розыском? Что там такого случилось, что он решил игнорировать развод? Как появится, с объяснением ко мне. Нынче праздников много, я найду, чем ему заняться на девятое мая. – Напоминаю вам о мероприятиях на сегодня, – продолжил Зыбин. – В десять часов торжественное собрание. От нас пойдут Шахбанов, Елькин и еще два человека. В двенадцать часов в актовом зале инструктивное совещание о действиях сотрудников милиции во время проведения первомайской демонстрации. Далее все работают по своему плану.

– Александр Петрович, внизу приказ начальника РОВД висит, что сегодня сокращенный рабочий день, – осторожно напомнил Игошин.

– Вас это не касается. В уголовном розыске не бывает сокращенных рабочих дней.

На столе у Зыбина зазвонил телефон. Морщась, он выслушал собеседника, буркнул: «Хорошо!» – и положил трубку.

– Первого мая от нас один человек идет на усиление в областное УВД. Кто пойдет?

Все, не сговариваясь, обернулись на меня.

– Пойдет Лаптев, – согласился начальник.

– Я в этот понедельник дежурил, – невольно вырвалось у меня.

– И что из этого? Ты что, переработался, что ли?

– Я не так сказал, Александр Петрович. Я про другое. Мне на сутки заступать или только на время демонстрации?

– Конечно, на сутки, как еще.

Все мои планы на выходные полетели к чертовой матери. Первое мая накрылось. Второго, после дежурства, я буду как выжатый лимон, а третьего уже на работу. Хорошенькое начало месяца, ничего не скажешь!

Дождавшись, пока начальник останется один, я решил отыграть хотя бы субботу.

– Александр Петрович, если мне первого числа дежурить, так, может, я завтра отдохну? – вкрадчиво спросил я.

– В честь чего? Тебе что, заняться нечем? Ты что, все преступления на участке раскрыл? Когда у тебя будет стопроцентная раскрываемость, тогда будешь по субботам отдыхать.

– Я все понял, Александр Петрович. Тогда можно я хотя бы на торжественное собрание не пойду?

– А кто пойдет? Скажи, я кого вместо тебя отправлю? Инспекторов, которые по десять лет отработали? Ты, Андрей, пока молодой, привыкай как белка в колесе крутиться. Ты везде должен успевать: и на торжественное сходить, и отдежурить, и преступления раскрывать. Вот я, когда лейтенантом был…

Прервав монолог начальника о его героической юности, в кабинет, как вихрь в осенний сад, ворвался Матвеев.

– Александр Петрович, даже не знаю, как объяснить! – картинно хватаясь за сердце, начал он. – Заработался, честное слово! Забыл про эту сволочь, он всю ночь без рапорта просидел!