– Не пойму я тебя, Пыёлдин, – Суковатый облегченно откинулся на спинку стула. – То ли ты природный дурак, то ли прикидываешься от скуки, а?

– Не силен я в словах, начальник... Вот когда дело какое есть, когда работа настоящая – я в порядке, а в словах, может, и в самом деле дураком кажусь... Не дано мне этого знать. Помню, еще моя первая учительница всегда говорила...

– Ладно, – раздраженно прервал Пыёлдина начальник тюрьмы, почувствовав, что вязнет, задыхается в этом бестолковом пререкании. – Дурак ты или нет, а работу надо выполнить. Про болты и гайки записал... что еще нужно для установки мачты?

– Бетонный раствор нужен. Не штукатурный, а именно бетонный. В городе должен быть бетонный узел – возьмете два-три куба, больше не понадобится. Вам дадут.

– И сколько же мне дадут? – побледнел от оскорбления Суковатый. – Год? Пять лет? Десять?

– Я не о том... Раствор вам дадут.

– А почему ты решил, что мне дадут?

– Ну как, – застеснялся Пыёлдин. – Начальник тюрьмы все-таки... Не хвост собачий.

– Что же из того, что я начальник тюрьмы? – продолжал допытываться Суковатый.

– Понимают же идиоты на бетонном узле, что каждую минуту могут оказаться в вашем полном распоряжении.

– Это почему же они должны так думать?!

– Потому что воруют. Сами знаете... Дай бог, чтобы каждый второй куб по разнарядке шел, а то ведь где-то четвертый, пятый куб идет по назначению. Остальное на сторону. Рыночные отношения требуют... Вам они тоже вроде как на сторону отдадут. А вы здесь уже можете все с бумажками оформить, дескать, большие расходы понесли... Глядишь, кое-что на дачку перепадет.

– Слушай, ты! Пыёлдин! Говори да не заговаривайся!

– Вот выпишете не два куба, а все пять... И считайте, что фундамент для дачи у вас уже есть. Дело житейское... А на даче бетон всегда нужен – дорожка, яма сливная, в подвале работы... Мало ли... – Пыёлдин тоскливо смотрел в окно, всем своим видом давая понять, что все эти милые житейские хлопоты ему недоступны.

– На свой аршин меряешь! – гневно произнес Суковатый и опасливо покосился на конвоира, который внимательно вслушивался в разговор. – Хорошо... Бетон. Уяснили. Что еще?

– Доски для опалубки... Тоже не мешало бы с запасом... Мало ли... Уголки железные для ступенек и перил... Железные листы для площадки... Прожектор...

– Записал!

– Ну, и это... Люди. Кадры решают все.

– Сколько?

– Человек десять, двенадцать...

– Ты что?! Совсем ошалел?! Может, тебе всю тюрьму в команду записать?

– Гражданин начальник, – Пыёлдин наконец осмелился взглянуть Суковатому в глаза. – Прикиньте сами... Какой из зэка работник? Думаете, носилки они будут вдвоем таскать? Ни фига! Вчетвером. Да еще один будет рядом идти и советы давать... Да-да! У носилок четыре ручки, и за каждую отдельный зэк будет двумя руками держаться. И потом... Ни один из них не станет насыпать бетон на эти несчастные носилки... Для насыпания бетона нужно еще четыре человека... А плотницкие работы? А земляные? А кровельные? Думаю, что и двенадцати будет маловато... Но дело сделаем, – успокоил начальство Пыёлдин. – Сделаем дело. Как в лучших домах города Днепропетровска, – вздохнул от неизъяснимой тоски Пыёлдин.

– Где?

– Да это я так... К слову.

– Хорошо, – Суковатый опять что-то записал на листке отрывного календаря. – Это все семечки... Главный вопрос... Ты о главном подумал?

– Это о чем? – спросил Пыёлдин, и сердце его дрогнуло – разговор невольно скатился к самому важному.

– Как ты собираешься эту дуру наверх поднять? Как ее на болты насаживать?

Прозвучал, все-таки прозвучал вопрос, которого Пыёлдин опасался больше всего. Не потому, что не знал ответа, ответ он прекрасно знал с самого начала, боялся выдать себя блеском глаз, дрогнувшим голосом, неверным движением рук. Больше того, он опасался за свой организм, который мог неведомым образом послать сигнал тревоги организму Суковатого, и тот обо всем догадается, все поймет, прозреет, спохватится...