Филип Рот[7] именовал этот контрнарратив «туземным американским берсеркером»{21}, а историк Ричард Хофштадтер предложил ставший знаменитым термин «параноидальный стиль»: это мироощущение, «подогреваемое гиперболами, подозрительностью и фантазиями о заговорах», сосредоточенное на мерещащихся повсюду угрозах «нации, культуре, привычному образу жизни»{22}. Эссе Хофштадтера было написано в 1964 году под впечатлением от избирательной кампании Барри Голдуотера, а книга «Антиинтеллектуализм в американской жизни» (1963) стала ответом на развязанную сенатором Джозефом Маккарти охоту на ведьм и реакцией на политический и социальный регресс 1950-х годов.

Голдуотер проиграл гонку за президентское кресло, а маккартизм выдохся в тот момент, когда адвокат Джозеф Уэлч, действовавший от имени американской армии, нашел в себе мужество дать отпор сенатору. «Неужели вы забыли всякое приличие, сэр? – спросил Уэлч. – Неужели у вас совсем не осталось пристойности?»{23}

Чудовищный Маккарти, рассыпавший по всему Вашингтону обвинения в нелояльности («Госдепартамент – гнездо коммунистов и их прихвостней»{24}, – предупреждал он президента Трумэна в 1950 году), в 1954 году подвергся порицанию в сенате, а после запуска советского спутника в 1957 году антиинтеллектуализм начал сдавать позиции, уступив место гонке за освоение космоса и сосредоточенным усилиям по усовершенствованию государственных научных программ.

Хофштадтер отмечает, что параноидальному стилю присущи «приливы и отливы»{25}. Например, антикатолическая и антииммигрантская партия «незнаек» достигла пика влияния в 1855 году, когда 43 члена конгресса открыто признавались в приверженности к ней{26}. Ее влияние начало убывать уже на следующий год, партия распалась на фракции, но присущая ей нетерпимость проникла, словно вирус, в политическую систему страны и ждала своего часа.

По мнению Хофштадтера, его правых современников мобилизовали обида и ощущение утраты. «У них отняли их Америку», – писал он, и потому они чувствуют, что «лишены доступа к политическим компромиссам и принятию решений»{27}.

Что же касается Америки в новом тысячелетии (а также значительной части Западной Европы), тут накопились обиды, усугубляемые демографическими сдвигами и изменениями в социальном укладе и нравах. Из-за этих изменений часть представителей белого трудового класса ощущает себя маргиналами: разница в уровне доходов стала расти еще быстрее после финансового кризиса 2008 года, а глобализация и новые технологии уничтожают рабочие места в сфере производства и наполняют повседневную жизнь новыми неожиданностями и страхами.

Трамп и выступающие против иммиграции националистические лидеры правого крыла в Европе – например, Марин Ле Пен во Франции, Герт Вилдерс в Нидерландах и Маттео Сальвини в Италии – раздувают эти чувства страха, гнева и обделенности и вместо поиска выхода подсовывают козлов отпущения{28}. Тем временем либералы и консерваторы, озабоченные подъемом нативизма и укреплением предрассудков в политике, предостерегают о растущей угрозе демократическим институтам. Стихотворение Йейтса «Второе пришествие», написанное в 1919 году, посреди оставленной Первой мировой войной разрухи, привлекло необычайное внимание в 2016-м: в первое полугодие 2016 года его цитировали в новостных статьях{29} чаще, чем за последние три десятилетия. У комментаторов любой политической ориентации вертелись на языке знаменитые строки: «Что было цельным, рушится на части, / На мир напало сущее безвластье»