– А вы любите поваляться у телика или «отжечь» в спортзале.

– Точно!

Как ему это удается? Ведь это Лера следователь, а Третьяков – артист, и все же он «читает» ее, словно открытую книгу!

– А как зовут мою новую и столь приятно прямолинейную знакомую? – поинтересовался он.

– Лера, – ответила она и, переместив тарелку в левую руку, протянула ему правую. Если бы он попытался запечатлеть на ее запястье поцелуй, она сочла бы, что артист выпендривается, но вместо этого он крепко пожал Лере руку, как равной, чем окончательно завоевал ее сердце. А еще от нее не укрылось, что во время рукопожатия Кирилл оценил огромный бриллиант помолвочного кольца на ее безымянном пальце – ей даже на миг почудилось, что его губы искривились в подобии саркастической улыбки, но уже в следующую секунду, когда он поднял на нее глаза, она решила, что ошиблась.

– Приятно было познакомиться, – сказал он искренне. – А теперь, боюсь, мне пора идти ублажать юбиляршу!

Подмигнув Лере на прощание, словно старой подруге, он развернулся на каблуках и резво затрусил по направлению к вице-губернаторше, которая изо всех сил пыталась привлечь его внимание, маша рукой. Лера вернулась к еде, но обнаружила, что больше не голодна: почему-то ничего не значащая беседа с Кириллом Третьяковым отбила у нее охоту пробовать вкусности с барского стола.

Аккуратно поставив тарелку на ближайший стол, Лера поискала глазами сестру, но не обнаружила ее в толпе. Может, стоит пройтись по саду? Она бы с удовольствием поехала домой, но Элька смертельно обидится, поэтому придется самой себя развлекать в ожидании момента, пока сестра насытится болтовней с «важными» людьми и изъявит желание смыться.

В прихожей горничная помогла Лере отыскать пальто, и она вышла на крыльцо. В воздухе порхали редкие белые мухи – надо же, первый снег в этом году! Лера выставила руку из-под козырька и позволила снежинкам падать на ее ладонь. Они послушно приземлялись и тут же таяли на ее теплой коже. В саду не оказалось ни души, но фонари по-прежнему горели, ярко освещая все вокруг. Сад выглядел большим, и Лера, выбрав одну из мощеных дорожек, пошла по ней, разглядывая клумбы.

В это время года особо смотреть было не на что, но сам ландшафт выглядел интересно. Тут и там возвышались искусственные холмы и горки, выложенные камнями разной величины и формы, под кустами смородины разместились садовые фигуры разнообразных птиц и животных – Лера даже заприметила семейство оленей! В конце дорожки, на пересечении ее с тремя другими, расположился фонтан, который сейчас не работал. Она попыталась представить себе, как сад выглядит летом, и пришла к выводу, что очень даже мило. Выбрав другую дорожку, ведущую обратно к дому, девушка пошла по ней. Дойдя до угла здания, она уже намеревалась свернуть к крыльцу, как вдруг услышала приглушенный разговор и остановилась.

– …все равно узнает, не от меня, так от кого-то еще! – возбужденно говорила женщина.

– Не узнает, если ты не станешь распускать язык! – шипел в ответ мужчина.

Лера определила голос: он принадлежал Кириллу Третьякову! Ей бы тихонечко удалиться, но природное любопытство взяло верх, поэтому девушка прижалась к стене и украдкой заглянула за угол. У «черного» входа стояли двое. Фонарь, висевший прямо над их головами, позволял рассмотреть лица спорщиков очень хорошо. Одним и в самом деле оказался ее новый знакомый, а его собеседницей – та самая красотка в алом платье. Сейчас на ее голые плечи была наброшена легкая шубка, Третьяков же оставался в одном костюме, словно не замечая холода. Выражения лиц обоих были напряженными: несомненно, беседа носила недружеский характер.