В такси, которое везло его на юго-запад, Бредон снял очки, аккуратно расчесал волосы на косой пробор, вставил в глаз монокль и к тому времени, когда машина достигла площади Пикадилли, снова превратился в лорда Питера Уимзи. С рассеянным удивлением он посмотрел на мигающую световую рекламу, как неискушенный астроном-любитель, не ведающий, волей какого творца этим мелким созвездиям дано править ночным миром.

Той же ночью, а вернее, в первые часы следующего утра с главным инспектором случилось неприятное приключение. Оно его особенно огорчило, поскольку он ничем его не заслужил.

Он провел долгий скучный день в Скотленд-Ярде: никаких острых ощущений, никаких интересных раскрытий, необычных посетителей вроде лишившегося своих бриллиантов раджи или зловещего китайца – только чтение и подытоживание двадцати одного отчета о встречах с полицейскими осведомителями, пятисот тринадцати писем – откликов на переданное по радио сообщение в связи с поиском опасного преступника и двух десятков анонимных писем, вполне вероятно, написанных сумасшедшими. Кроме того, пришлось долго ждать телефонного звонка от инспектора, командированного в Эссекс для расследования необычных передвижений моторных лодок в устье реки Блэкуотер. Если бы подозрения подтвердились, понадобилось бы немедленно действовать, поэтому мистер Паркер счел правильным ждать на работе, а не ехать домой и ложиться спать, чтобы не пришлось снова вскакивать с постели в час ночи. Таким образом, он безропотно сидел у себя в кабинете, собирая информацию и составляя план действий на следующий день, когда зазвонил телефон. Паркер взглянул на часы: десять минут второго. Сообщение было кратким и разочаровывающим, поскольку докладывать было нечего: подозрительная лодка за время прилива не появилась, так что никаких действий предпринимать не пришлось. Главный инспектор Паркер мог отправляться домой и поспать несколько часов, остававшихся до утра.

Мистер Паркер пережил разочарование философски, как джентльмен из стихотворения Брауна, который затратил немало сил и средств, чтобы научиться играть на лютне только для того, чтобы суметь исполнить песню под ее аккомпанемент, если того захочет дама его сердца. Все оказалось пустой тратой времени, но ведь могло быть и по-другому. Такова уж его работа. Аккуратно сложив бумаги и заперев их в ящике стола, главный инспектор покинул здание, дошел до станции метро «Эмбанкмент», сел в поезд, доехал до Теобальдс-роуд и оттуда пешком добрался до Грейт-Ормонд-стрит.

Открыв входную дверь ключом, Паркер вошел внутрь. Это был тот же дом, в котором он в бытность свою холостяком снимал скромную квартирку, но, женившись, получил вдобавок к ней квартиру этажом выше и, по сути, стал обладателем семикомнатной двухэтажной квартиры, хотя не имел права перекрыть проход на лестницу дверью, поскольку, согласно предписанию противопожарной службы, жильцы нижних этажей должны были иметь доступ на крышу в случае пожара.

Когда он вошел, в общем для всех квартиросъемщиков вестибюле не горел свет. Он включил его и пошарил в застекленном спереди почтовом ящике с надписью «Квартира № 3 – Паркер». В нем оказались счет и рекламный листок, и мистер Паркер – совершенно правильно – решил, что его жена провела весь вечер дома, но слишком устала или ей было лень спуститься по лестнице, чтобы вынуть корреспонденцию, которую приносили в половине десятого. Он уже было повернулся, чтобы подняться к себе, но вспомнил, что в почтовом ящике квартиры номер четыре могли быть письма для Уимзи, присланные на фамилию Бредон. Как правило, этот ящик не использовался, но, приступив к работе под прикрытием в агентстве Пима, зять отдал ему ключ от этого ящика и сам прикрепил к нему написанный от руки листок с фамилией «Бредон» – для почтальона.