Устроившись на стуле возле телефона, Наталья разложила перед собой ошейник и набрала номер указанного на нем телефона.

Долгие гудки.

Никаких признаков жизни. Странно, если учесть, что сейчас никак не меньше полуночи. Похоже, респектабельные хозяева Тумы ведут светский образ жизни. И почерк, которым был записан адрес: самоуверенные буквы, самоуверенный нажим в конце слов. Они выдают евростандарт в квартире и мыслях, наличие престижной иномарки, дачи в окрестностях Репина и валютного счета в окрестностях маленькой европейской страны. Интересно, каким будет вознаграждение?.. Наталья еще раз набрала номер с ошейника.

Никаких подвижек.

Возвращаться в комнату, к оттаявшей доберманихе, не хотелось, и Наталья позвонила Нинон. В отличие от хозяев собаки Нинон оказалась дома.

– Ты просто дура, – Нинон не дала ей и рта раскрыть. – Владик ждал тебя целый час.

– И в результате ушел с официанткой.

– Неважно. Я снимаю с себя всякую ответственность за твою личную жизнь.

– Сделай одолжение… Я нашла собаку, Нинон.

– Лучше бы ты нашла какого-нибудь приличного мужика.

– С мужиками пока облом.

– Надеюсь, ты не притащила ее к себе домой?

– Нет, я должна была оставить ее замерзать на улице.

– И что за собака?

– Доберман.

– Безумица! Она же тебя загрызет. И всю вашу коммуналку заодно. И вообще, на твоем месте я бы от нее избавилась как можно скорее. Я понимаю, сострадание к братьям нашим меньшим и все такое прочее. Но это же не пекинес, в конце концов. И не болонка.

– Она просто потерялась. Завтра хозяева ее заберут, вот и все.

– Что, уже обнаружились?

– Пока нет. Но номер их телефона я знаю. Появятся же они рано или поздно.

– Лучше рано. А пока выведи ее на площадку. Привяжи к батарее, пусть там переночует.

– Посмотрим. – Наталья вспомнила мелкую дрожь, волнами идущую по спине собаки, ее несчастные желто-коричневые глаза и ребра, выпирающие из-под кожи. Выгнать собаку сейчас было бы предательством.

– И смотреть нечего. Она черная или коричневая?

– Она грязная. И несчастная.

– Черный доберман – не к добру, – подумав, заявила Нинон.

Рассердившись на Нинон, вещающую тоном египетской жрицы, Наталья повесила трубку. Доберманиха действительно была черной.

…В три часа ночи собака начала выть и метаться по комнате. Она подбегала к двери, требовательно царапала ее когтями и снова возвращалась к дивану, на котором тщетно пыталась забыться и заснуть несчастная хозяйка. Проклиная все на свете, Наталья сунула ноги в сапоги и набросила пальто прямо на ночную рубашку: судя по всему, Тума была большой любительницей ночных прогулок.

Что ж, придется подчиниться.

Но стоило им обеим выйти из комнаты, как они тотчас же наткнулись на старуху.

Ядвига Брониславовна сидела у телефона и проницательно щурила глаза.

– Собака, значит, – промурлыкала баба Ядя.

– Собака. Доберман, – запираться было бессмысленно.

Тума зарычала.

– Бешеная. В любой момент может укусить.

«Ты сама кого угодно на части разорвешь», – злорадно подумала Наталья, но сочла за лучшее не развивать эту скользкую тему.

– Она не бешеная. Просто друзья попросили… Всего лишь на пару дней, – вдохновенно соврала она.

– Учти. Завтра я тебя с ней на порог не пущу.

– Завтра вечером ее не будет, – тут же дала задний ход Наталья. Господи, сколько же можно пресмыкаться перед люмпен-пролетариатом?..

Подождав, пока старуха скроется в своей комнате, Наталья и Тума выскочили за дверь.

Все очень просто.

Я выпускаю собаку на улицу и захлопываю дверь подъезда. Только и всего. И никаких проблем, никаких грязных луж под батареей и измордованных остатков сухарей. Никаких склок с Ядвигой, тишь да гладь, да божья благодать. В моем нынешнем положении только собаки не хватало.