– Ну, если чердак токмо считать, то с прошлого лета, – задумчиво пробормотал он. – А если улицу вообще, так годков семь будет.

– А возле вон той конторки через дорогу, там ваше место?

– Чьё это, наше?

– Ну так ты же мне вчера про друзей рассказывал, про крышу…

– А ну дык это, весь район наш – сиди, где душе угодно, только нужно вначале тебя представить. Ну и не очень-то место там хорошее, охрана постоянно гоняет и люди жадные. А тебе минимум трёху на общаг принести нужно.

– Трёху в сутки?! – откровенно удивился я. – Ничего себе расценки.

– А ты как думал, – приосанился Палыч. – У нас всё по-серьёзному. Зато тебя ни менты, ни другая шпана не тронет, считай, мы ночная мафия тутова.

– Ну ладно, Палыч, умеешь ты уговаривать, – прихлопнул я себя ладонью по бедру. – Веди меня к начальству, поговорим, прикинем.

– Ха-ха, писю к носу, – продолжил фразу тот и засобирался.

Хотя, что ему там было копаться? Однако Палыч к делу подходил серьёзно. При помощи найденной на помойке косметики, он быстро сообразил себе на лице болезный вид, перебрал заготовленные картонки с надписью и довольно крякнул, осмотрев себя в мутном зеркале от старого трельяжа.

«На химиотерапию», гласила надпись, а выщипанные, редкие волосы и грамотно наложенный грим только дополняли текст, делая его вполне себе правдоподобным.

Мы вместе спустились в подъезд. Я собирался было взять и свои сумки, но Палыч убедил их оставить. Он показал мне довольно хорошее место, не зная о котором, ни за что не догадаешься там искать. Ну а сам Палыч обещался весь день провести рядом со мной в качестве наставника по бродячей жизни.

Опыт был забавный, и я не стал противиться. В моём случае – это наилучший способ скрыться из вида, к тому же все эти знания могут пригодиться в будущем.

Чем-то оно мне напоминало полевой образ жизни, вот только там боец обеспечен и едой, и палаткой, и даже теплом. Здесь же всё гораздо суровее, а та свобода, о которой вчера распалялся Палыч, как всегда, оказалась мнимой.

Не существует свободных людей, все под кем-то ходят и перед кем-то отвечают. Но чаще всего люди являются заложниками обстоятельств и личных принципов, а это уже несвобода.

Ладно, то всё понятия абстрактные и больше подходят под всякие пропаганды, а к реальной жизни, как правило, никакого отношения не имеют. Однако все очень любят рассуждать на подобные темы, да желательно на серьёзных щах.

Идти пришлось недалеко. Пара кварталов, и вот мы на задворках какой-то шашлычной. Палыч постучал в дверь, нетерпеливо при этом пританцовывая. Он вообще неохотно останавливался, даже когда просто сидел, постоянно то ногой, то рукой дёргал.

Прошло не меньше минуты, прежде чем она распахнулась. В проёме появился некий хлыщ в спортивном костюме, а на лице полное отсутствие интеллекта. Он с презрением осмотрел нас обоих и даже брезгливую рожу не забыл скорчить.

– Те чё, ёпт, бомжара, бабки принёс?

– Да ты чё, Штакет, день только начался, – возмутился тот. – Я вот это, напарника нашёл.

– И чё, ёпт? – пожал он плечами.

– Ну как, нужно же его Сан Санычу представить.

– Нет его, вечером приходи.

– Дак а если его шпынять кто станет? А мусора?

– Ну ёпт, ты чё мне мозги па́ришь? Не знаешь чё сказать? Вали давай, вечером чтоб оба с бабками были.

– Ну чё, типа всё пучком, да?

– Ну так, ёпт, Штакет за базар отвечает.

– Ага, ну мы тогда пошли, да?

– Всё, ёпт, валите.

Хлыщ закрыл дверь, а Палыч с умным видом махнул рукой, мол, держись меня и отправился совсем не в ту сторону, что мне было нужно. Потому я даже с места не сдвинулся, а бродяга уже что-то бормотал, размахивая руками. Видимо, считал, будто я иду следом.